Древние ландшафты. История развития ландшафтного дизайна. Белая пустыня, Египет

06.11.2019

Понятия «ландшафтная архитектура» и «ландшафтный дизайн» вошли в наш быт не так давно, да и сами по себе они очень молоды, то их суть - куда более древняя. Создание рукотворных ландшафтов можно по праву можно отнести к древнейшим видам искусства, оно сопровождает нашу цивилизацию на протяжении всей истории её существования.

Ландшафты древнего мира

Создание самых древних памятников садово-паркового искусства учёные датируют IV веком до н.э. Это сады Фив - столицы Египта. Уже тогда роскошные виллы богатых египтян окружались потрясающей красоты садами. На иссушенных бедных почвах выращивали растения, привезённые из дальних мест, разводили виноградники, цветники. Центром садовой композиции, как правило, становился искусственный пруд, заселённый разнообразными представителями флоры и фауны. Геометрия дорожек, клумб и других элементов сада даёт ученым основания полагать, что сады обеспеченных жителей Фив создавались в соответствии с заранее разработанными проектами.

Особое место в истории ландшафтной архитектуры занимает Месопотамия. Её сады, созданные в стиле близком к , отличались богатыми коллекциями растений, достойными современных ботанических садов. Венцом ландшафтного искусства Месопотамии стали висячие сады Семирамиды, по праву занявшие второе место в перечне семи чудес света. Несмотря на то, что великолепие, созданное для супруги царя Навуходоносора, не вынесло испытаний временем, идея такого озеленения в несколько трансформированном виде актуальна и в наши дни.

Говоря о ландшафтной архитектуре древнего мира, нельзя не упомнить о садах Индии и Персии. Они были поистине роскошны: безукоризненная строгость регулярного стиля здесь сочеталась с возвышенным символизмом - расположенные рядом с дворцами сады должны были воспроизводить кусочек рая. В создание таких ландшафтов вкладывались огромные средства: в садах было множество редких растений, соединённых каналами прудов, красивейших , вымощенных каменными плитами .

Ландшафтная архитектура древней Греции отличалась многообразием, чему немало способствовало различие рельефов в разных частях античного государства. Фразу «В Греции всё есть!» вполне можно отнести к местным природным ландшафтам, здесь можно встретить любые пейзажи: от островов и морского побережья до гор и скал. В связи с этим в планировке эллинских садов доминировал свободный стиль, большей частью привязанный к особенностям местного рельефа. Центром композиции обычно становилось какое-либо общественное или приватное сооружение: дворец, храм, амфитеатр, а сады и парки сочетали в себе единение с природой и стремление к прекрасному.

Ландшафтная архитектура древнего Рима, наоборот, тяготела к регулярному стилю вне зависимости от рельефов. Особенно показательны в этом отношении были сады около расположенных в гористой местности вилл римской знати. Строгость планировки ландшафтов усиливалась за счёт многоуровневых террас с чётко разграниченными функциями. Верхняя, прилегающая к дому, часть сада была прогулочной. Тенистые прямые аллеи были украшены множеством скульптур, большая часть растительности здесь была декоративной. В парковой зоне оборудовались рыбные пруды и многоэтажные птичники. Нижние террасы с виноградниками и плодовыми садами тоже планировались в регулярном стиле.

Ландшафтное искусство средневековья

Уход от античности и переход к феодализму существенно повлиял на все направления культуры европейских стран. Не осталась в стороне и ландшафтная архитектура. Облик садов утратил черты беспечности и тяги к прекрасному, им на смену пришли утилитарность и аскетизм. Земли, принадлежащие монастырям и зажиточным феодалам, должны были приносить максимальную пользу. На них высаживались плодовые сады, ягодники, виноградники, сельскохозяйственные культуры.

Планирование участков, свойственное раннему средневековью , не могло не оставить след в истории ландшафтного дизайна. Для прогулочных зон в те времена отводилось очень ограниченное пространство, в цветники высаживались простые, типичные для данной местности растения. и пруды не были обязательным атрибутом средневековых парков - их убранство чаще всего ограничивалось распятием, колодцем или солнечными часами в центре композиции да несколькими простыми скамейками в аллеях.

Другой стороной средневекового паркового аскетизма стала безукоризненная аккуратность всего, что там имелось. Строгая геометрия, симметричность, ряды высаженных на одинаковом расстоянии деревьев, тщательно постриженные и кустарники, ухоженные грядки и клумбы - всё это создавало ощущение постоянной заботы о саде, делало его привлекательным. Именно к этому историческому периоду относят появление такого элемента ландшафтного дизайна, как . Первоначально из стриженного кустарника формировали узоры, подобные тем, что украшали полы замков и храмов, затем они трансформировались в топиарные лабиринты. Ещё одним элементом, характерным для монастырских садов, были грядки с пряными и лекарственными травами, чьи приятные ароматы создавали атмосферу спокойствия и умиротворения, как бы приглашая посетителей подольше оставаться в саду.

Однако история развития ландшафтной архитектуры не стоит на месте, и период позднего средневековья можно со всеми на то основаниями назвать эпохой расцвета европейского садово-паркового искусства. Созданные в те времена сады и поныне служат непревзойдённым доселе образцом для подражания, эталоном стиля в ландшафтной архитектуре.

Среди всего многообразия стоит выделить отдельно итальянские садовые стили: ландшафты эпохи Возрождения и стиль барокко. В первом случае - это небольшие размеры, сдержанность, идеальные пропорции, полная гармония с виллой или дворцом, к которым прилегает территория сада. Во втором случае - это обилие сложных композиционных приёмов, символических и фантазийных элементов: павильонов, фонтанов, скульптур, и т.п. Именно на них, а не на цветниках и клумбах акцентировалось внимание прогуливающихся. Созданные в те времена виллы Боргезе, Албани, Альдобрандини впечатляют посетителей и поныне.

Садово-парковое искусство Италии оказало влияние на ландшафтные школы других европейских стран. Однако климатические и рельефные особенности разных уголков Европы способствовали трансформации стилей, их адаптации под местные условия и растительность.

Особым явлением в ландшафтном искусстве позднего средневековья стала французская школа, которую прославил своими трудами придворный садовник Людовика XIV Андре Ленотр. Среди его работ - знаменитые сады Тюильри, Фонтенбло, Шантийи, изменённый дизайн Елисейских полей и многое другое. А венцом творчества гениального создателя ландшафтов стал садово-парковый ансамбль Версальского дворца - непревзойдённый образец регулярного стиля в ландшафтном искусстве, вызывающий восхищение у многих поколений знатоков ландшафтного дизайна и обычных посетителей.

Собственный стиль сформировался в те времена и в Англии. Здесь предпочтение было отдано безукоризненным, идеально ухоженным пейзажным ландшафтам, таким, как парк Дармера, Кенсингтонские сады, Риджент-парк и эталон городского пейзажного стиля лондонский Гайд-парк.

Для ландшафтов Германии периода позднего средневековья характерен романтический садовый стиль. К лучшим его образцам относят парк Мюскау, дрезденский Пильнитцпарк, Путбуспарк и Веймарский парк, созданием которого руководил сам Гёте. Жемчужиной немецкого романтизма в ландшафтном искусстве является богатый архитектурными сооружениями потсдамский дворцово-парковый ансамбль Сан-Суси - результат творчества нескольких поколений мастеров садового дизайна.

В России опыт обустройства садов накапливался и реализовался на протяжении многих веков и имеет собственную богатую историю. Старинные русские сады служили местами народных гуляний, в них обустраивались места для развлечений и отдыха. В петровские времена, когда Россия включилась в общеевропейский культурный процесс, в отечественном садово-парковом искусстве наряду с традиционным значительное место занял стиль барокко, а также регулярный и стили. Следует сказать, что русские регулярные сады вовсе не являются наследованием европейских образцов - они самобытны, уникальны, неповторимы. Свидетельством тому - дворцово-парковые комплексы в Павловске, Гатчине, Екатерингофе и, конечно же, восхитительный, непревзойдённый памятник ландшафтной архитектуры Петергоф.

Современные направления ландшафтной архитектуры

Если в средние века сады в основном были атрибутом дворцов, монастырей и богатых усадеб, то в конце XIX - начале XX века, в период индустриализации и бурного роста городов, возникла необходимость создания садов и парков, доступных для широкой публики. Общественные зелёные зоны были ориентированы не столько на поддержание определённого ландшафтного стиля, сколько на обеспечение потребностей граждан в отдыхе в пределах городов.

В Советской стране было множество парков культуры и отдыха, но высоким эстетическим требованиям соответствовали немногое из них. Непродуманность, отсутствие стилевого решения стали главными проблемами ландшафтной архитектуры наших дней. Поэтому теперь ведутся масштабные работы по исправлению ошибок в планировке и оформлении разбитых ранее парков, скверов и городских садов.

Впрочем, городское озеленение не ограничивается наземным общественным пространством: создание зелёных зон на высоток, вертикальное озеленение всё чаще можно встретить в крупных городах. Идеи, заимствованные у древних создателей садов и помноженные на современные технологии позволяют оживить и облагородить каменные джунгли мегаполисов.

Другим направлением современной ландшафтной архитектуры продолжает оставаться обустройство ландшафтов на приусадебных участках. Чаще всего частные сады территориально невелики, но современный уровень ландшафтного дизайна позволяет создавать настоящие шедевры даже на ограниченной площади.

С тех пор, как владельцы приусадебных участков стали смещать акценты сада в сторону эстетики, значительно расширилась стилевая палитра частных садов, стали применяться практически все известные стили и виды ландшафтной архитектуры. Кроме хорошо известных садовых образов популярность приобретают восточные ( и ), арабский, стиль оформления сада, появляются тематические, водные сады, моносады и другие ландшафтные решения. Между тем не теряет актуальности и классика.

Такое разнообразие хорошо со всех точек зрения: каждый может выбрать для себя садовый стиль по душе, собрать коллекцию любимых растений, создать вокруг себя комфортную среду. И поможет в этом бесконечно богатый опыт многих поколений садоводов, создававших великолепные ландшафты в разные времена и в разных странах.

Горы и скалы-люди, животные, птицы и рыбы – важнейшие элементы ландшафтов, созданных древними зодчими

Давайте поговорим теперь о гигантских каменных скульптурах, в которые были преобразованы скалы и горы. Пару месяцев назад одна читательница прислала мне фотографии гор на островах Санторини (Тира) и Корфу в Ионическом и Критском морях, похожих на мужской и женский лики и льва, а также рассказала о виденных ею горе-черепахе, горе-бегемоте и других загадочных горах, в которых можно распознать рукотворные формы.
В высокогорном Перу (Анды), в 50 милях к северо-востоку от Лимы, на высоте около 4 км, существует загадочное плато Маркагуаси, скалы которого напоминают очертания голов людей разных рас и изображения животных (слонов, верблюдов, львов, медведей, лошадей, и др.), птиц и рыб, большинство из которых не живет на такой высоте или исчезло с Американского континента между 200 тысячами и 10 тысячами лет назад (среди фигур животных некоторые исследователи выделяют динозавра). Об этом плато стало широко известно в 1952 г., когда перуанский исследователь Даниэль Русо обнаружил на нем четыре гигантских головы.
В районе Язилыкая, во Фригийской долине на севере Турции существует свое, турецкое Маркагуаси или «Город Мидаса», горы которого похожи на скульптуры людей и животных.
В Долине Любви в Каппадокии в Турции мы тоже наблюдали большое количество силуэтов людей и разных животных и птиц, которые образовывали скалы на обоих бортах долины. Правда, по мере приближения к ним контуры каменных изваяний становились все менее четкими, и, подойдя совсем близко к ним, мы видели лишь причудливые останцы скал. Можно было подумать, что все это было игрой нашего воображения, если бы в одном месте Долины Любви нам не удалось увидеть и сфотографировать барельефы . Размытые эрозией, не резкие, но все же достаточно отчетливые фигуры людей (женщин или воинов), как и каменные изваяния плато Маркагуаси, Фригийской долины и островов Санторини и Корфу, свидетельствуют о невероятной древности этих рукотворных форм рельефа и существовании высокоразвитой цивилизации, которая создала их миллионы лет назад. Но ведь о таком возрасте подземно-наземного мегалитического комплекса как раз свидетельствуют мои исследования.
Перед моим мысленным взором проносятся воспоминания о посещенном в студенческие годы (или сразу после окончания института) загадочном плато в хребте Пэкульней на Чукотке, многочисленные останцы выветривания которого тоже были удивительно похожи на людей и животных. Я слышал, что подобные каменные изваяния есть и на Анабарском плато в Восточной Сибири. Вероятно, их гораздо больше, чем можно себе вообразить.

Рукотворные рельефы – еще одни важнейшие элементы ландшафтов, созданных древними зодчими

Скалы и горы, похожие на людей, животных и птиц или рыб – важнейшие немые свидетели былого величия создавших их древних цивилизаций. Но они раскрывают только половину вопроса. Оказывается, кроме скал существуют огромные территории, рельефы которых несут рукотворные черты. Недавно я смотрел фильм по РЕН ТВ, в котором архитектура города Куско в Перу сравнивалась с гигантской пумой. Исследователь и писатель с Урала прислал мне фотографии бассейна реки Чусовой в Пермской области из космоса и показал на них, что некоторые элементы ландшафта Урала (в том числе, часть речной долины) составляют в совокупности огромную Мировую Утицу. А это уже – воспетый Э.По ландшафтный дизайн, с которого я начал свое повествование.

Древнейшие города - ландшафтные сады и их преемники

Таким образом, и в самом деле, получается, что древние обитатели Земли строили свои города и поселения в гармонии с природой, начиная с далекого неогенового периода (подземно-наземный мегалитический комплекс) до времени возведения таких городов, как Куско. Правда, когда это было, до сих пор остается неясным. По мнению большинства археологов, Куско был построен в I тысячелетии до н.э. Однако, исторический Куско, скорее всего, унаследовал черты своего древнего предшественника, построенного гораздо раньше. Как я показал в работе «Мегалитические сооружения Боливии, Израиля, Турции и России – фрагменты подводно-подземно-наземного мегалитического комплекса, охватывающего весь мир », еще один мегалитический город Южной Америки – Тиауанако в Боливии , существовал, как минимум 5 млн. лет наза д, а возможно, и 16 млн. лет назад . Затем он достраивался около 40 тысяч лет назад и использовался в качестве крупного населенного пункта в историческое время.
Похожая ситуация и в Сигирии в Шри Ланке . Данная территория, занесенная в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, представляет собой один из наиболее древних известных ландшафтных парков мира с Львиной скалой (собственно Сигирией) в центре композиции и серией сменяющих друг друга ландшафтных садов – террасного сада, сада валунов и пещер и водяного сада.

Поражают воображение геометрические формы и общий замысел построения Сигирии. Город спланирован по модели квадрата. По замыслу архитектора он простирался в разные стороны от центра дворцового комплекса на вершине скалы. Восточный и западный входы находятся на одной оси с центром. Королевские водные сады, рвы и валы западной территории построены по «эхо-плану», повторяющему как ось север-юг, так и ось восток-запад.
Общая концепция построения Сигирии представляет замечательную комбинацию идей симметрии и асимметрии в гармоничной взаимосвязи геометрического плана и природных форм (http://www.sri-lanka4u.narod.ru/sigiriya.html )

Согласно широко распространенному мнению, Львиная скала когда-то имела форму гигантского льва, от которого сейчас остались только лапы (по другой точке зрения, в виде льва была оформлена гигантская каменная лестница, ведущая на плато Сигирия). Некоторые исследователи распознают в верхней части скалы и львиную голову. Как давно было построено это удивительное сооружение – неизвестно.
Ланкийские легенды отождествляют Сигирию с Ланкой , столицей империи ракшасов . В эпосе «Рамаяна» говорится, что Ланка существовала в . По индийской хронологии, трета-юга началась более 2,5 млн. лет назад и закончилась более 1 млн. лет назад. В работе « » я показал, что трета-юга охватывала олигоценовую и раннемиоценовую эпохи палеогенового и неогенового периодов и продолжалась с 34 до 16 млн. лет назад.
Ну что ж, вполне может быть. Если Сигирия раньше действительно имела форму льва, то 20 млн. лет - достаточное время для того, чтобы тектонические процессы, водная и атмосферная эрозия (выветривание) придали ей современную форму.
Подобно Куско и Тиауанако, Сигирия достраивалась в более позднее время. По мнению одних археологов, ландшафтные сады Сигирии возводились в III в. до н.э, по мнению других, основная их часть была построена в V в. н.э. Из этого следует, что строительство городов - ландшафтных садов и парков продолжалось очень долго. В Тиауанако, Сигирии, вероятно, Куско и многих районах развития подземно-наземного мегалитического комплекса (изученного мной в

Особое место в истории ландшафтной архитектуры занимает Месопотамия. Её сады, созданные в стиле близком к регулярному, отличались богатыми коллекциями растений, достойными современных ботанических садов. Венцом ландшафтного искусства Месопотамии стали висячие сады Семирамиды, по праву занявшие второе место в перечне семи чудес света. Несмотря на то, что великолепие, созданное для супруги царя Навуходоносора, не вынесло испытаний временем, идея такого озеленения в несколько трансформированном виде актуальна и в наши дни.

Говоря о ландшафтной архитектуре древнего мира, нельзя не упомнить о садах Индии и Персии. Они были поистине роскошны: безукоризненная строгость регулярного стиля здесь сочеталась с возвышенным символизмом - расположенные рядом с дворцами сады должны были воспроизводить кусочек рая. В создание таких ландшафтов вкладывались огромные средства: в садах было множество редких растений, соединённых каналами прудов, красивейших беседок, вымощенных каменными плитами аллей.

К атегория: Ландшафтное проектирование

Исторический опыт садово-паркового искусства и ландшафтного проектирования

История ландшафтной архитектуры исследована пока еще недостаточно. Рассматривают преимущественно историю садово-паркового искусства, оставляя в стороне другие области ландшафтной архитектуры. При этом обычно садово-парковое искусство оценивают на основе его региональной принадлежности. Конкретные условия развития социально-экономических отношений и характер культурного и художественного развития общества уходят как бы на второй план.

В действительности ландшафтная архитектура развивалась в одном потоке со всеми видами материальной и художественной культуры. И каждой социально-экономической формации была присуща своя идеология, свое понимание и назначение архитектуры и искусства. Ландшафтная архитектура обладала своей спецификой в условиях каждой из формаций: в древний, рабовладельческий период, во времена феодализма, длившиеся на Востоке вплоть до XX в., в эпоху становления и развития капиталистических отношений и, наконец, в наше время, в эпоху научно-технической революции.

Древний мир

Декоративное садоводство появилось на самых ранних ступенях развития человеческой цивилизации. Нет сомнений в том, что садово-парковое искусство имело в своей основе утилитарные сады. Но уже самые ранние из известных нам садов принадлежали привилегированной верхушке общества. Только состоятельные люди и церковь имели возможность возводить и содержать сады, служившие для удовольствия. Вплоть до XVIII - XIX вв. общественные сады были явлением исключительно редким, они содержались, как правило, очень богатыми меценатами.

Древнейшие из известных садов находились в Египте. Сохранились упоминания о декоративных садах IV - III тысячелетий до н. э. Сады размещались во внутренних дворах дворцов и богатых домов, на священных участках храмов. В садах разводили цветы, устраивали клумбы, сажали аллеи. Гипостильные залы храмов символизировали рощи деревьев, тесно поставленные колонны очень условно изображали пальмы или лотосы.

К XV в. до н. э. относится пример решения ландшафтной среды городской улицы. Главная улица города Ахетатона на протяжении нескольких километров была с двух сторон обсажена пальмами. Эта древнейшая известная аллея как композиционный прием получила в дальнейшем широчайшее развитие.

Сады существовали во всех странах Древнего Востока: Месопотамии, Иране, Индии, Китае. Но известно о них крайне мало. Чаще других упоминаются так называемые Висячие сады Семирамиды в Южном дворце Вавилона, считавшиеся одним из семи чудес древности. Они были построены около VII в. до н. э. Раскопки открыли значительное число кирпичных столбов, поддерживавших массивное перекрытие, на котором, как предполагают, и находились знаменитые сады. Сведения о садах Ирана, долины Инда, Великой китайской равнины еще более скупы.

Относительно больше известна ландшафтная архитектура античности (VI в. до н. э. - IV в. н. э.). Удивительно полная слитность греческих городов с природой, с ландшафтом достаточно хорошо известна. Акрополи и театры греческих и эллинских городов Пелопоннеса и Малой Азии, составлявшие центры городских композиций, как бы вырастают из ландшафта.

Греческие сады были многочисленными, но очень небольшими, занимая внутренние дворики - атриумы жилых домов. Фигурное, часто мозаичное мощение, небольшие водоемы, цветы и кустарники в ящиках и кадках образовывали маленькие островки живой природы в системе ковровой застройки.

Греческие и эллинские города дают интересные примеры пространственной организации крупных улиц и общественных площадей-агор. Классическими примерами пешеходных улиц могут служить улицы Эфеса - Торговая и Ку-ретус. Торговая улица, шедшая из гавани к грандиозному театру, господствовавшему над всем городом, формировалась двумя колоннадами по обеим сторонам. Колоннадами обычно окружались и агоры. Греки умело использовали вертикальную планировку площадей, расчленяя их пространство с помощью протяженных лестниц и невысоких подпорных стенок. Прекрасный образец таких агор дает Приена. В формировании открытых пространств греческого города активно участвовали скульпторы.

В характере ландшафтной архитектуры Греции и Рима прослеживается преобладание двух разных тенденций соотношения деятельности человека с природой. Эти тенденции связаны с общими различиями в художественной культуре двух крупнейших народов и государств, существовавших одновременно в Средиземноморье на рубеже нашей эры. Произведениям греческой архитектуры и искусства свойственно стремление к гармонии с природой. Римляне в отличие от греков противопоставляли эстетику геометрических и прямолинейных форм живописности природного окружения.

Садово-парковое искусство Рима существовало в форме садов при домах и усадьбах. Скромные сады в атриумах городских жилых домов были похожи на греческие. Они хорошо известны по материалам раскопок в Помпее (I в.). Иными предстают сады в загородных усадьбах римской знати. Несметные богатства, стекавшиеся в Рим из завоеванных стран вместе с рабами, позволяли строить роскошные виллы и дворцы, окруженные декоративными и утилитарными садами. Римские аристократы имели часто по нескольку вилл. Описание таких загородных имений оставил известный римскии историк I в. н. э. Плиний Младший. Его вилла в Лаурентинуме в 30 км от Рима стояла в живописном месте на берегу моря, окруженная садами и сельскохозяйственными угодьями (рис. 1). Садово-парковое искусство Древнего Рима использовало практически весь известный сейчас арсенал приемов декоративного садоводства. В композицию садов включали перголы, крытые аллеи, непременными элементами садов была декоративная скульптура, скамьи, фонтаны. Исключительно широким был ассортимент деревьев, кустарников, цветов. Плиний Старший, живший в I в. до н. э., описывает тысячу различных растений, известных и культивировавшихся в то время.

Рис. 1. Вилла Плиния Младшего в Лаурентинуме, ок. 100 г. до н.э.

Важным качеством прогулочного сада была его связь с окружающим пейзажем: с его террас открывались панорамы окрестностей. Средняя и нижняя части Апеннинского полуострова имеют ярко выраженный горный рельеф и исключительно красивое побережье, особенно западное, где преимущественно и размещались виллы. В садах Рима, а потом и Италии мастерски использовался рельеф. На склонах гор формировались системы террас, соединенных лестницами и пандусами. На террасах разбивали регулярные сады, вода, текущая с гор, использовалась для устройства бассейнов, фонтанов, искусственных водопадов и каскадов. Такие сады на рельефе получили впоследствии название «итальянских». Этот термин, равно как и термины «французский» и «английский» сады (о них речь будет ниже), нельзя считать строго научным, однако он достаточно точно и образно передает характер композиции сада.

Особым размахом отличались сады при императорских виллах-дворцах. Наиболее известна вилла Адриана в окрестностях Рима в Тиволи. Построенная первоначально в 117-138 гг., она неоднократно расширялась и достраивалась, не имея единого плана. Вилла представляла собой пестрый конгломерат зданий, террас с разбитыми на них садами, водоемов и статуй. Все это находилось на крутых склонах речной долины. В долине размещался пейзажный парк, носивший название «Долина Времени», в честь легендарного леса, росшего у подножия горы Олимп. Авторы романтических садов Европы XVIII в. без сомнения вдохновлялись идеей Долины Времени у виллы Адриана.

История сохранила свидетельства широкого развития ландшафтной архитектуры Древнего Рима в самом современном ее понимании. На рубеже нашей эры родственник императора Августа Агриппа построил в Риме большие термы с садами, 700 бассейнов, 500 фонтанов, акведуки. Искусство строительства акведуков, мостов, дорог было поразительным. И сейчас служат людям мосты Адриана, Фабриция и Це-стия в Риме, прогодна для движения на больших участках знаменитая Аппиева дорога. По всей Европе и Ближнему Востоку разбросаны остатки акведуков. К сожалению, за редким исключением, на все эти сооружения, отличающиеся высокими эстетическими достоинствами, обращается еще очень мало внимания.

Ландшафтная архитектура эллинских городов и Древнего Рима представляет собой явление особое. Она прошла через века, и строка Маяковского «как в наши дни вошел водопровод, сработанный еще рабами Рима» звучит по отношению к ней не поэтической метафорой, а реальностью. Действительно, ведь античный Рим оставил нам не только термы, храмы и амфитеатры, но и обширнейший опыт организации среды открытых пространств, начиная от миниатюрных садиков в атриумах жилых домов и кончая продуманной, архитектурно отработанной системой дорог и акведуков, протянувшихся на сотни километров. Большинство применяющихся сейчас приемов устройства регулярных садов, сочетания искусственных сооружений с природой, использования земли, воды и растений для создания искусственной среды получили начало еще в античный период. Античная школа ландшафтной архитектуры оказала прямое и сильное воздействие не только на Европу, ее влияние распространилось на многие регионы мира.

Эпоха феодализма

Ландшафтная архитектура феодальной эпохи носила уже совершенно иной характер. Прежде всего существенно расширяются границы нашего познания о ней и о ее важнейшей отрасли - садово-парковом искусстве. В сферу изучения входят новые регионы - Средняя, Южная и Восточная Азия. Первые достоверные сведения о ландшафтной архитектуре этих регионов относятся к середине первого тысячелетия нашей эры, т. е. ко времени начала европейского средневековья. И каждый из них представляет собой свой особый мир, обусловленный особенностями социальной жизни, экономики и идеологии его стран. И тем не менее существуют некоторые общие черты в характере феодальной культуры всех стран, вне зависимости от их географического положения, национальных и религиозных особенностей.

В период раннего феодализма на первом плане находилась церковь, и развитие культуры, искусства и науки шло в рамках религиозной идеологии. Искусство садов, как и все другие виды искусства, служило прежде всего церкви. Только позднее, с укреплением абсолютизма и с возникновением обширных феодальных империй искусство разведения садов приобретает, как и в античности, светский характер. Особенно этот процесс усиливается с началом развития капиталистических отношений, совпавшим в Европе с эпохой Возрождения. В это же время после долгого перерыва вновь появляется искусство сознательного формирования городских открытых пространств - площадей, улиц, зеленых насаждений.

Европейское вредневековье

Средневековые сады Европы значительно уменьшились в размерах по сравнению с античными и назначение их изменилось. Декоративные, прогулочные сады стали большой редкостью и уменьшились до крохотных участков, зажатых среди мощных стен феодальных замков. Но и эти сады использовались для разведения лекарственных растений. Немногим разнообразнее были монастырские сады (рис. 2). В крупных монастырях они заполняли подчас целые цепочки монастырских дворов. Сады делились по функциям - плодовые сады, огороды, виноградники, сады цветов для церковных служб, аптекарские сады.

Рис. 2. Средневековый европейский монастырь с хозяйственным садом, огородом и виноградником во внутренних дворах

Они имели обычно регулярную структуру, размещались в квадратных или прямоугольных двориках.

Средние века были временем развития виртуозного искусства ремесленников. Среди них формировались традиции ремесла и искусства садоводов, достигших большого совершенства в выращивании декоративных растений; в филигранном искусстве украшения декоративных элементов садов - фонтанов, оград, скамей, мозаичных мощений.

Европейская средневековая художественная культура формировалась в тесных пространствах, ограниченных крепостными стенами, изолированных от окружающего мира. Замкнутость города противопоставлялась ландшафту, пространственная структура города раскрывалась только внутри. Снаружи города Западной Европы выглядели, как монохромные монолитные массы, показывающие только суровые плоскости стен и башен, окруженные глубокими рвами. Миниатюрность садов средневековья перекликалась с жесткой ограниченностью других открытых пространств города. Обычными были узкие улицы, ширина которых порой не превышала 1,5…2 м. Соборные площади напоминали расширенные паперти перед входами в огромные соборы.

Древняя русь

Иные концепции существовали в средневековой художественной культуре и, в частности, ландшафтной архитектуре Древней Руси, занимавшей территорию Восточной Европы. Другим здесь был общественный уклад, обусловивший отличную от Запада структуру расселения. С предельной лаконичностью дал образ древнерусского города А. С. Пушкин: «… с златоглавыми церквами, с теремами и садами». Сад являлся такой же непременной частью русского города, как и белокаменная златоглавая церковь, как и пестрота каменных палат и узорная резьба деревянных теремов. Ожерелья стен щедро охватывали не только городские дома и усадьбы с их непременными огородами, но и россыпи садов на крутых откосах кремлевских холмов, маленькие церковки с кладбищами под густой сенью деревьев. Классическим примером такого города может служить Москва. На самых ранних ее планах - «Петровом чертеже», «Крем-лена-граде», показывающих город XVI в., обозначены сады в Кремле, «Государев сад» напротив Кремля на правом берегу реки, несколько других садов. Это были хозяйственные, плодовые сады. Декоративные или увеселительные «Красные» сады появились в XVII в. в Измайлове, Коломенском и в Кремле. Особенностью Кремлевского сада было размещение его на крыше, вернее на платформе, поддержанной каменными сводами.

Московские и подмосковные монастыри дают яркие образцы монастырских садов, в которых издавна сочетались хозяйственные и декоративные функции. Сады занимали до 30% территории внутри стен. Их обязательными элементами были плодовые деревья, огороды, ягодники, пруд для разведения рыбы. Есть свидетельства о существовании в XI в. яблоневого сада Киево-Печерского монастыря. Остатки садов до сих пор можно видеть в Донском, Иосифо-Волоколамском, Боровском-Пафнуть-евом и многих других монастырях. Традиционными были сады княжеских и боярских усадеб. Известно, что уже в XII в. такие сады существовали в усадьбе Юрия Долгорукого в Киеве за Днепром, в усадьбе Андрея Боголюбско-го под Владимиром.

Ближний восток и индия

При всем разнообразии садов Востока их можно разделить на две большие группы, соответствующие ареалам распространения двух крупнейших религий Востока - мусульманства и буддизма. Сады, быть может, лучше других видов искусства отражали основы миропонимания человека, образ его мышления, в первую очередь, конечно, в соотношении себя с природой, или, как мы сейчас

говорим, с окружающей средой. Суровая и прямолинейно-простая идеология ислама нашла прямое отражение в композиции садов, ассоциировавшихся в исламе с раем. Наиболее роскошными были сады правящего класса. Расположенные в подавляющем большинстве в субтропической зоне, райские сады владык причудливо входили в открытые вовне залы дворцов. Сады изобиловали водоемами, соединенными журчащими ручьями, текущими по мраморному ложу, небольшими лиричными каскадными фонтанами. В садах росли экзотические деревья и благоухающие цветы, по ним бродили павлины, в золоченых клетках пели птицы.

В облике садов ислама, в их масштабах существует значительное разнообразие. Знаменитые сады Альгамбры в Гранаде, в Испании, построенные между 1350 и 1500 гг., были очень небольшими по размеру. Подобно другим средневековым садам Европы, они находились во внутренних дворах замка. Их отличает арабская структура орнаментики, характерная мусульманская система водных элементов, особенно в так называемом Львином дворе, получившем свое название от фонтана с фигурами львов.

По-иному выглядят сады Средней Азии, Ирана, Индии, знакомые по множеству блестящих миниатюр и по существующим садам, неуклонно сохраняющим традиционный облик. К числу лучших из них можно отнести сады в индийских дворцах Агры, Фатехпур-Сикри (XVI в.), Шахджаханабада (Старый Дели, XVII в.). Особенно интересны сады при гробницах, где идея «райского сада» воплощалась с наибольшей полнотой. Именно такими были сады Мавзолея Хумаюна в Дели (XVI в.) и знаменитой гробницы Тадж-Махал в Агре в Индии (XVII в.) (рис. 3). Принцип планировки таких садов предельно прост: квадрат плана делится проходящими по его осям каналами на четыре меньших квадрата, такое деление продолжается и дальше. В Тадж-Махале при общем размере сада 300X300 м наименьший квадрат составляет около 35 м. Главные оси обсаживались кустарниками и деревьями.

Особой формой открытых пространств мусульманского Востока были дворы мечетей, достигавшие значительных размеров. Дворы мостили каменными плитами, в центре дворов находились павильоны, бассейны для омовения или даже гигантский каменный пюпитр для Корана (Биби Ханум в Самарканде). Была развита и культура формирования городских площадей, чаще всего перед мечетями и медресе. Классический пример такой площади - Регистан в Самарканде (XV - XVII вв.). Немногим уступает ей площадь Ляби-Хауз в Бухаре того же времени, с большим бассейном в центре.

Рис. 3. План гробницы Тадж-Махал с садом. XVII в.

Дальний восток

Средневековое садово-парковое искусство буддийского круга стран существенно отличается от искусства садов Ислама. В отличие от неизменных регулярных планов здесь развилось ландшафтное или пейзажное парко-строение.

Особенно выделяются сады крупнейших стран Дальнего Востока - Китая и Японии. Сложные и многоплановые религиозно-философские системы, существовавшие в этих странах, оказали прямое влияние на понимание взаимоотношений между человеком и природой. Абсолютизация красоты природы требовала подчинения деятельности человека ее законам. Китайские исследователи считают, что история садов Китая насчитывает более трех тысячелетий и традиции садоводства неизменно поддерживаются.

Наиболее известны императорские сады. Свободная планировка этих садов сочетается со строго симметричными композициями дворцовых зданий, представляющих собой цепочки прямоугольных дворов. Наиболее выразительные элементы ландшафта отмечены характерными беседками, мостами, обычно покрашенными в яркие цвета - красный, изумрудно-зеленый, желтый и др. Крупнейшим центром императорского паркового строительства был Пекин. Наиболее развитым здесь является парк Юаньмин-Юань (XVII в.), занимающий территорию 75 га вблизи города. Широко известны парки Трех озер - Бэйхай, Чжунхай и Наньхай (XVII - XVIII вв.) в центре Пекина и парк Ихэюань близ Пекина (рис. 4).

По свидетельству китайцев, философия китайского сада лучше всего воплощена в так называемых садах ученых или садах литературы. Такими садами славится район города Сучжоу в южном Китае. В садах Сучжоу (их сейчас насчитывается около 60) нет официальной парадности императорских парков.

Элементами садов были небольшие озера с характерными высокими арочными мостиками, павильоны с черепичными крышами, пагоды, композиции из естественного камня. Сад, отделенный от всего окружающего оградой, воплощал в себе особый мир тишины, покоя и красоты природы. Старейшие сады Сучжоу - Лю-Юань, Чжоужэнь-Юань и другие существуют с XVI в.

Рис. 4. План сада Ихэюань близ Пекина

Экзотическое для Европы китайское садоводство оказало заметное влияние на европейское садово-парковое искусство XVIII - XIX вв.

Любопытной чертой средневековой ландшафтной архитектуры Китая была своеобразная канонизация особенно выразительных ландшафтов. К их числу относится, например, удивительный по своей экзотической красоте горный пейзаж на реке Лиянг близ города Гуйлина, носящий название «самое красивое место в мире». Традиционное отношение к таким природным феноменам напоминает современную нам идею национальных парков.

Предтечей современного подхода к проектированию искусственных сооружений в природном ландшафте можно считать и Великую Китайскую стену. Она вписывается в пейзаж подобно тому, как вписываются в него сейчас современные автомагистрали.

Исключительно высокой культурой создания живописных пейзажных садов обладает Япония. Сейчас японские сады стали популярными во всем мире. Если в Китае сады делали путем совершенствования, эстетической доработки красивых уголков живой природы, то японское садово-парковое искусство основано на воспроизведении живой природы в заданных, заранее обусловленных масштабах. Именно в Японии развилось удивительное искусство выращивания миниатюрных, вполне взрослых деревьев, включая традиционную сакуру - вишню. Здесь существует уникальное искусство изготовления «старых» камней и садовых элементов - ламп, скамей и т. п. из «старого» камня. Специально делают «древние» скульптуры, плиты с надписями, разводят декоративных рыб для водоемов и, конечно, бесконечное число кустарников, цветов и других растений как материала для создания искусственной природы.

Особенно крупным центром садово-паркового искусства уже много веков является древняя столица страны Киото. Здесь расположены дворцовые пейзажные сады, ведущие свое начало с XIV в. и до сих пор сохраняющие основные принципы своей композиции. Среди них широко известные сады Дзито-дзи (сад Серебряного павильона), Кинкаку-дзи (сад Золотого павильона), Сайхо-дзи («Сад мхов»), Хейян-дзи (Хейян- старое название Киото). Наибольшей известностью пользуется знаменитый «Сад камней» в парке Рьёан-дзи. Этот сад представляет собой чисто японскую композицию. Перед монастырскими кельями, стоящими в пейзажном саду, лежит площадка размером 12X25 м, покрытая мелкой выровненной галькой. На ней размещено несколько групп крупных естественных камней, образующих в целом живописную сбалансированную композицию. Считают, что этот сад символизирует философию буддизма Дзен. Каменный сад Рьёан-дзи был одним из первых в цепи аналогичных «каменных» композиций.

Наряду с типичными для феодального средневековья императорскими и монастырскими садами в Японии исключительно широко развито искусство миниатюрных садиков при жилых домах. Порой такие садики сделаны на площади в несколько квадратных метров, обладая при этом необходимыми элементами сада - миниатюрным бассейном, «дикими» камнями, деревьями, дорожками, цветами.

Ландшафтная архитектура эпохи феодализма, в основном представленная садово-парковым искусством, имела в Азии значительное число местных школ, крайне мало изученных. Среди них самобытные школы Индокитая, Непала и Тибета, Шри-Ланки и многих других стран. Вместе со странами Средней Азии, Ближнего Востока, Индостана и Дальнего Востока они вошли весомой составной частью в мировую сокровищницу художественной культуры.

Итальянское возрождение

Эпоха Возрождения знаменовала начало нового расцвета художественной культуры в Европе. В XV в. на первый план решительно выдвигается Италия, имевшая в то время обширные торговые связи со всем известным тогда миром. Меценаты, представленные, с одной стороны, торгово-ремесленной аристократией, подобной знаменитому семейству Медичи, и с другой - католической церковью в лице папы римского и его ближайшего окружения, вкладывают крупные средства в строительство вилл, окруженных садами, в благоустройство и украшение городов.

Сады при дворцах и виллах возрождали и развивали традиции «итальянского» сада, сформировавшегося в эпоху Древнего Рима. Наиболее известные сады сосредоточены преимущественно в районах Флоренции и Рима - в провинциях Тоскана и Лацио. Творческое начало в садах Возрождения, а затем и барокко нашло богатое выражение в многообразии композиционных решений и в динамичном развитии общих принципов планировки. Ранние сады Возрождения имели регулярные, но достаточно свободно решенные планы без осевых доминант. Кульминационные центры садов - дворцы и виллы - не занимали непременного господствующего места, как это стало обычным в композициях XVI - XVII вв.

Сады Тосканы и Лацио имели террасное построение. На террасах разбивали небольшие регулярные партеры или боскеты. Обязательными элементами были водные устройства - фонтаны, водопады, каскады, небольшие бассейны. Простота и строгость архитектурных элементов сада раннего Возрождения постепенно вытеснялись сочной богатой пластикой позднего Возрождения и барокко.

Логика раннего Возрождения хорошо выражена в саду виллы Медичи во Фьезоле - живописном древнем городке в 10 км к северу от Флоренции. Со склонов холма Фьезоле открывается одна из лучших панорам Флоренции с куполом Санта Мария дель Фьоре в центре. Имено здесь было построено несколько вилл, лучшей из которых по праву считается вилла, возведенная в 1450 г. знаменитым Микелоццо для знатного мецената Козимо Медичи. Композиция сада построена на свободном сочетании нескольких террас, каждая из которых имеет самостоятельную структуру, формируемую партерами и высокой зеленью. Сад рассчитан на постепенное восприятие, и только верхняя терраса непосредственно композиционно связана со зданием виллы, стоящей в ее торце.

Флоренция XVI в. представлена садами Боболи, созданными при палаццо Питти. Они были начаты архитекторами Броччини и Амманати в 1550 г., но закончены только в XVIII в. (рис. 5). Композицию комплекса Питти можно назвать классической для городской усадьбы, получившей впоследствии самое широкое развитие. К знаменитому зданию Брунеллески со стороны города примыкает парадная площадь-двор, мощенная каменными квадрами. Здание как бы отделяет каменный город от живой природы. Сад открывается только за палаццо. Он поднимается вверх от него и поэтому раскрывается наиболее выразительно. Глаз охватывает всю его главную ось - от лужайки, окруженной амфитеатром, к фонтану Нептуна и дальше к статуе, замыкающей перспективу. Сады Боболи - один из немногих парков Возрождения, композицию которых можно охватить глазом почти целиком со 2-го и 3-го этажей палаццо Питти. Они обладают всеми классическими элементами итальянского сада - террасным построением, системой регулярных боскетов, водоемами, фонтанами, обилием скульптуры и малых форм. После торжественного величия парадного двора и залов палаццо Питти атмосфера садов Боболи особенно впечатляет гармонией, красотой и покоем.

Тоскана известна главным образом своими светскими садами. Лацио с ее столицей Римом славится Бельведером Ватикана, основанным Браманте в 1503 г., и садами, принадлежавшими высшему католическому духовенству. Эти сады отличались от тосканских подчеркнутой торжественностью и богатством. Особенно интересна композиция сада виллы д‘Эсте в городке Тиволи, в 6 км от древнеримской виллы Адриана. Сад проектировал архитектор Лигорио в 1575 г. для кардинала д‘Эсте. Террасный сад площадью 4 га, поднимающийся к зданию виллы на высоту около 50 м, по характеру своего плана принадлежит позднему Возрождению. В нем еще сохраняется простота и ясность плана, в нем еще нет безусловно доминирующей центральной оси, свойственной барочным композициям. Две перпендикулярные оси, идущие вдоль склона, обладают выразительностью, не уступающей центральной оси.

Рис. 5. Сады Боболи во Флоренции. Архит. Броччини и Амманати. XV - XVI вв.

Верхняя ось образована аллеей Ста фонтанов и завершена Овальным фонтаном с каскадом, падающим полукруглой стеной в овальный бассейн. Нижняя ось подчеркнута цепью бассейнов, ведущей к Органному фонтану, в котором сложное устройство гидравлического органа создает уникальный звуковой эффект. Между двумя поперечными осями на главной оси размещен фонтан Драконов с мощными вертикально бьющими струями воды. Вся гидросистема работает под естественным напором воды. На территории сада сосредоточено большое число прекрасных скульптур и парковых сооружений, возводившихся на протяжении двух столетий.

Совершенно своеобразным было отношение архитектуры и ландшафта в композициях школы Палладио в области Венето. Палладио ставил виллы непосредственно в пейзаж, не разбивая рядом декоративных садов. Классическим примером такой виллы, свободно стоящей в природном окружении, является широко известная вилла Ротонда (или Капра) в Виченце, построенная в 1552 г.

В середине XV в. Альберти уделил в своих «10 книгах о зодчестве» серьезное внимание вопросам разбивки садов. Виллу Медичи во Фьезоле считают наиболее ранним воплощением этих идей Альберти. Он был также первым теоретиком Возрождения, разрабатывавшим вопросы композиции городских открытых пространств. Его рекомендации соотношения ширины улиц и площадей к высоте окружающих их зданий, его мысли о градостроительстве оказали прямое влияние на формирование ландшафтной архитектуры Возрождения и барокко в самом широком смысле.

Архитектура открытых пространств города формировалась в Италии в эпоху Возрождения и барокко постепенно. Так, XV век был временем создания отдельных, локальных площадей, временем разработки приемов их решения, а XVI век ознаменован проектированием и строительством площадей и улиц, образовывавших целые системы открытых пространств города. Флоренция и Рим обладают наиболее выразительными из таких композиций. Во Флоренции сложилась непрерывная и последовательная связь между крупнейшими пространственными узлами города: Соборная площадь - ул. Кальцайоли - площадь Сеньории - улица Уффиций (архит. Вазари) - галерея над набережной и мостом Веккио, ведущая к палаццо Питти. Эта многоплановая и исключительно выразительная система объединила в единую цепочку площади разных эпох, реку, мост и, наконец, комплекс самого большого дворца с садом. Вторым, дерзновенным и грандиозным мероприятием, начатым в XVI в., было создание системы улиц и площадей Рима, объединенных визуальными ориентирами. Автор проекта Доменико Фонтана поставил на нескольких ключевых площадях города обелиски и соединил эти площади прямыми улицами, причем так, что улицы оказались ориентированными на обелиски.

В 1538 г., начиная реконструкцию Капитолия в Риме, Микеланджело впервые после античного Рима поставил в центр площади конную статую императора Марка Аврелия. Она подчинила себе и организовала все пространство площади. Капитолий положил

Рис. 6. Ватикан. План комплекса с площадью Св. Петра (архит. Бернини), Бельведерским дворцом (архит. Браманте) и садами. XVI - XVII вв.

начало сооружению торжественных декоративных площадей в Риме, а затем и в других городах Европы. Скульптура, фонтаны, балюстрады стали необходимыми элементами барочной площади. Особенно интересны работы архитектора и скульптора Дж. Бернини (1598- 1680). Ему принадлежит решение крупнейшей из римских площадей - Св. Петра. Подобно комплексу Питти во Флоренции, ансамбль Ватикана состоит из парадной площади, обращенной к городу, собора с папским дворцом и прекрасного обширного сада на заднем плане (рис. 6).

Многообразные и исполненные высоких художественных достоинств памятники ландшафтной архитектуры итальянского Возрождения, а затем и барокко оказали самое прямое и сильное влияние на развитие всей ландшафтной архитектуры не только Европы, но и других континентов в XVII и последующих веках.

Барокко, 17 век

В XVII в. центры интенсивного развития ландшафтной архитектуры передвигаются из Италии на север, прежде всего во Францию. Именно здесь был создан и достиг высочайшей степени совершенства так называемый «французский» сад. С одной стороны, он унаследовал традиции средневековых приемов монастырского и замкового садоводства с его вниманием к мельчайшим деталям сада. С другой стороны, властителей Франции, ставшей к XVII в. могущественной державой, привлекали размах и величина дворцов и садов папского Рима. Используя известное им наследие, французы создали свою школу садово-паркового искусства. В отличие от Италии, где садами занимались преимущественно архитекторы и мастера по устройству фонтанов, во Франции выросли целые династии профессиональных садоводов, которых мы можем называть ландшафтными архитекторами. Среди них особо выделяется семья Ленотров. Младший из трех поколений Андре

Ленотр вошел в историю как один из лучших мастеров садово-паркового искусства. Ленотр создал Версаль, величайшее творение архитекторов и садоводов Европы. Ему принадлежат и такие блестящие образцы садов, как Во-ле-Виконт близ г. Тюильри в Париже, Марли близ Версаля, Гринвичский парк близ Лондона и многие другие.

Французское садово-парковое искусство XVII в. развивалось в условиях, совершенно отличных от Италии. Равнины, поросшие лесом, плавно текущие реки разительно отличались от гористых пейзажей Италии. Строителями садов были богатейшие люди своего времени - «король-солнце» Людовик XIV и его вельможи, начиная с министра финансов Фуке. Именно для него в 1656 г. Ленотр в содружестве с архитекторами Лево и Лебреном построил один из своих первых шедевров - Во-ле-Виконт. В этом комплексе, растянувшемся на 2,5 км и занимающем территорию более 100 га, уже существуют все непременные элементы французского парка. В первую очередь это сильная композиционная ось, стержень всего регулярно распланированного, широко раскинувшегося пространства ансамбля. Среднюю треть оси занимает смысловой центр композиции - замок и регулярные сады. Периферия ансамбля представляет собой лесопарк. Центральную группу завершают две полукруглые площади, к которым лучами сходятся аллеи лесопарка.

Успех Во-ле-Виконта был триумфальным. Уже в 1661 г. Ленотр и Лево получили заказ Людовика XIV на проектирование грандиозного дворца и парка в Версале, маленьком городке в окрестностях Парижа. Через семь лет, к концу 1660-х годов здесь на месте сада Людовика XIII площадью около 100 га возник гигантский дворцово-парковый комплекс (рис. 1.7). Планировочные мероприятия охватили территорию около 10 000 га. Дворец, который вслед за Лево достраивал архитектор Мансар, вытянулся на 500 м. Подобно Во-ле-Виконту, вся композиция построена вдоль главной оси восток - запад, вытянувшейся только в пределах ансамбля на 4 км.

Версаль имеет немало общего с Во-ле-Виконтом в принципе построения плана, в концепции пространственного решения. Вместе с тем Версаль представляет собой качественный шаг вперед. Ленотр мастерски сочетает крупный градостроительный масштаб планового решения с тщательной проработкой локальных ансамблей и деталей.

Рис. 7. Версаль. Архит. Ленотр. План. 1661 -1700 гг.

Версаль был создан на низком болотистом месте. Сам процесс его создания отражает философию французского сада, как творения человеческих рук, противопоставленного природе. Все было сделано здесь заново, включая перепады рельефа, водоемы, здания, зеленые насаждения. Сюда везли не только строительные материалы, но и грунт, деревья, кусты. Большой выдумки и огромных трудов стоило устройство 14 тысяч (!) фонтанов. Строительство Версаля шло и в течение всего XVIII в. Однако основные сооружения комплекса были осуществлены ко времени смерти Ленотра в 1700 г.

Ленотр создавал свое творение, сознательно пользуясь доступным ему опытом прошлого. Не случайно в Версале возникают ассоциации с Флоренцией. Композиция дворцово-паркового ансамбля прямо перекликается с композицией палаццо Питти и садов Боболи. В обоих случаях эмоциональное восприятие главных элементов ансамбля связано с острым контрастом пространств, разделенных зданием дворца. Мощеные, без малейшего кусочка зелени площади со стороны города противопоставлены сочным парковым панорамам по другую сторону дворцов, но эффект Версаля при этом особенно выразителен в силу огромных абсолютных размеров ансамбля.

Ансамбль развивается по ходу солнца, с востока на запад. Началом служит площадь Армии, одна из крупнейших в Европе, к которой ведут из города три лучевые аллеи. На другой стороне площади стоит дворец. Отсюда со второго этажа открывается захватывающая панорама гигантского сада, являющая полную противоположность закованным в камень парадным площадям. Особенно величественно выглядит перспектива главной оси с двумя зеркалами водных партеров на первом плане и с уходящим к горизонту Большим каналом, над которым вечером повисает красный шар заходящего солнца.

Расцвет французских садов совпадает с периодом барокко, широко распространившимся в Европе в XVII в. и нашедшим в садово-парковом искусстве очень яркое и своеобразное воплощение. Пышность и причудливость стиля отразилась в создании необычной искусственной природы - стриженых деревьев, больших гладких зеркал бассейнов в изящных резных каменных рамах, затейливых рисунков цветников. Особенно характерными были сочная и экспрессивная скульптура, щедро украшавшая парки, и сложные живописные формы парковых сооружений. Стремление к иллюзорности пространства, свойственное искусству барокко, прекрасно отражалось в ландшафтной архитектуре XVII - первой половины XVIII в.

Работы Ленотра оказали непосредственное влияние на садово-парковое искусство многих стран Европы. Еще до завершения Версаля, начиная с 70 - 80-х годов XVII в. здесь стали возникать небольшие регулярные сады при замках королей и знати. Они были значительно меньше своего прототипа по размерам, но с достаточной уверенностью воспроизводили основные принципы формирования композиции.

Английские регулярные парки XVII в. могут быть представлены Чатсвортом (1680), Хэмптон Кортом (1699) и Лонглитом (1685-1711), в котором версальский прототип обнаруживает себя наиболее четко. Однако в Англии такие парки не получили большого развития.

Иной была ситуация в Центральной Европе. Здесь, на территории Германии и Австрии в течение XVII и значительной части XVIII в. господствовал так называемый феодальный абсолютизм. Безграничная власть курфюрстов в своих владениях способствовала широкому развитию строительства дворцов с садами.

Выделяется целое ожерелье блестящих барочных садов Саксонии,сосредоточенных в основном в окрестностях Дрездена. Они были созданы во времена правления курфюрста Августа Сильного на рубеже XVII и XVIII вв. Наиболее яркие образцы их связаны с именем архитектора Поппельмана. Парк Грос-седлиц построен на своеобразной трактовке элементов Версаля и Во-ле-Виконта. Фрагменты парка - зеркальные бассейны, лестницы, оранжереи, малые формы - в большинстве своем имеют прямые прототипы, однако масштаб их уменьшен и общее построение композиции на трех параллельных осях не имеет аналогов. Большой выразительности достигла в немецком барокко парковая скульптура и архитектура малых форм, отличавшаяся сочной, «рубенсовской» пластикой.

Значение Версаля не ограничивалось сферой садово-паркового искусства. Он оказал существенное влияние на весь ход развития градостроительных идей XVII - XVIII вв. Эстетика регулярно распланированных обширных пространств легла в основу многих композиций этого времени. Вслед за Италией барочные композиции открытых пространств распространились в практике градостроительства других европейских стран.

Выразительными примерами таких композиций стали площади Вогезов и Вандомская в Париже, сооруженные в самом конце XVII в. с конными статуями Людовика XIII и Людовика XIV в центре. Геометрически правильные площади с конными монументами в центре и с фигурным мощением, появившиеся в XVI и XVII вв., служили примером для создания аналогичных композиций во многих городах мира на протяжении всего XVIII и даже XIX вв. Изменялась стилевая направленность, на смену барокко пришел классицизм, потом эклектизм, однако общая композиционная структура городских площадей и улиц оставалась близкой той, которая была создана Микеланджело и Бернини. Сохранялись и основные структурные элементы площадей - памятники, фонтаны, обелиски, орнаментальное мощение и декоративные ограждения.

Самой интересной и значительной из композиций, связанных с эстетическими принципами барочных садов Франции XVII в., стал Петербург. Он был заложен всего три года спустя после смерти Ленотра. Основатель его, Петр I, сам видел парки Ленотра в Гринвиче близ Лондона и в Дрездене («Большой сад»). Эстетика открытых пространств барочных парков в сочетании с отечественным опытом скоростного строительства и традиций возведения вертикальных городских доминант обусловила успех первого в истории мирового градостроительства опыта создания города принципиально нового типа - Петербурга. Таких городов, правильно распланированных, без обычного кольца фортификаций по периметру не было еще нигде в мире.

Классицизм и романтизм 18 - 19 веков

Западная историография называет XVIII в. эпохой Просвещения. В противовес барочной пышности абсолютизма и католической церкви выдвигались идеи классической простоты, обращения к природе, романтизации мифических времен золотого века античности. Процесс перемен в искусстве и архитектуре протекал постепенно. Черты уходящего барокко и нарождавшегося классицизма сосуществовали в творчестве многих ведущих мастеров конца XVII - начала XVIII в. Исключением явилось садово-парковое искусство. Разница между садами барокко и садами классицизма и романтизма была очевидной. Если регулярные барочные сады и связаны в первую очередь с Францией и называются «французскими», то пейзажные сады классицизма явились бесспорной принадлежностью Англии, получив название «английских».

У истоков нового стиля лежало несколько факторов. Прежде всего это была идеализация античности и развитие зарождавшихся еще в древности натуро-философских идей. Они подготовили почву привезенным в XVII в. из Китая принципам формирования пейзажных садов. Да и в самой Европе еще с первых веков нашей эры были известны сады со свободной планировкой, например «Долина Времени» на вилле Адриана близ Тиволи. Немаловажным был и фактор роста промышленных городов, становившихся символом грозных сил, противопоставленных природе. Антитезой дымящих труб мануфактур и фабрик становилась романтическая природа.

Еще в XVII в. начался расцвет романтического пейзажа в живописи, немало способствовавший триумфальному развитию романтических пейзажных садов. Творчество Рейсдаля, Пуссена, Клода Лоррена, а позднее Гюбера Робера имело самое непосредственное отношение к формированию идеалов нового направления в садово-парковом искусстве.

Наиболее интенсивно новые идеи начали развиваться в Англии, где и природа, и история способствовали возникновению романтизма, где к началу XVIII в. создались благоприятные социально-экономические условия для его развития. В 1738 г. архитектор и художник Вильям Кент перепланировал парк Стоу в 100 км от Лондона (рис. 8). Этот парк представлял собой полную противоположность регулярным «французским» садам. Он с предельной убедительностью отражал новую эстетику садово-паркового искусства. На смену четко, регулярно распланированным партерам, боскетам, бассейнам пришла планировка без прямых линий, сад, в котором все его элементы, детали, были как бы созданы самой природой. Но это не было простое «облагораживание» природных пейзажей. Парк создавался руками человека, в нем не было случайных элементов. Существовала продуманная система путей, следуя которым можно увидеть последовательную смену живописных пейзажей, аллей, перспектив, где немаловажную роль играли сооружения дворца и парковые павильоны. Создавалось продуманное соотношение открытых пространств с изумрудной зеленью типично английских газонов и высокой растительности, искусно сформированной из разных пород деревьев.

Рис. 8. Парк Стоу в окрестностях Лондона. Архит. В. Кент. 1738 г.

В XVIII - XIX вв. пейзажные парки получили самое широкое распространение. Во Франции, Англии, России появились теоретические труды и практические руководства по садово-парково-му искусству.

Широко известный трактат по парко-строению написал в 1803 г. английский архитектор Рептон. Он имел и большой опыт практической работы. В своих парках от сочетал пейзажную композицию с регулярными элементами. Одной из наиболее известных его работ, выполненных в начале XIX в. с архитектором Нэшем, был Риджент-парк в Лондоне. Острое сочетание прямолинейных осей и окружности со свободной пейзажной планировкой воды и зелени сделали этот парк особенно выразительным. Риджент-парк развил идеи пейзажного городского парка, появившиеся еще в середине XVIII в. в композиции озелененных площадей английского города Бат, реализованных архитектором Вудом.

Особенно широкое развитие сооружение пейзажных парков получило в XIX в. На первый план уже в начале века выдвинулась немецкая школа. Ее представители Леннэ и Пюклер создали прекрасные композиции, хорошо сохранившиеся до наших дней. Центральное место в творчестве Леннэ занимает знаменитый парк Сан-Суси в Потсдаме. Основа его была заложена еще в середине XVIII в. во время строительства барочных дворцов и небольших регулярных садов при них. В начале XIX в. Леннэ завершил ансамбль, создав вокруг центральной аллеи, соединяющей дворцы, систему полян и рощ, пронизанных плавно изгибающимися тропами и дорожками. В эту систему был вписан дворец Шарлоттенхоф, «Римские термы», китайский павильон, парковая скульптура, стоявшие в мастерски сделанном локальном окружении.

Последователем Леннэ стал богатый князь Пюклер-Мускау, посвятивший свою жизнь (и состояние) строительству ландшафтных парков. Огромный романтический парк Пюклер создал в долине Нейсе вокруг городка Мускау. Около 30 лет понадобилось для создания живописных композиций полян, перелесков, деревьев, посаженных группами и отдельно, для выбора трасс прогулочных дорожек по склонам холмов, по берегам и в долине реки. Сентиментальный романтизм Пюклера проявился особенно ярко в сравнительно небольшом парке близ города Бранитц. В живописном таинственном парке он возвел две земляные пирамиды, одну на озере, другую на берегу. Пирамиды были надгробиями для самого Пюклера и его возлюбленной.

Значительным развитием городских ландшафтных композиций ознаменовался XVIII в. Города эпохи новой общественной формации - капитализма утрачивали функции крепостей, быстро росли территориально, подвергались перестройкам и реконструкциям. Городские площади в Европе продолжали и развивали традиции, заложенные в эпоху барокко, здесь широко использовались малые формы и скульптура. К числу лучших образцов европейских площадей XVIII в. принадлежат Вандом-екая площадь и площадь Согласия в Париже. Упоминавшиеся выше площади города Бат в Англии стали исходным пунктом в формировании нового типа городского пространства - сквера, или иначе озелененной городской площади. В некоторых крупных городах начали сносить городские стены. На образовавшихся широких пространствах разбивали бульвары, подобные тем, которые сделал Ленотр на Елисейских полях Парижа. Первые парижские бульвары заменили снесенные стены еще в самом начале XVIII в. Следующей была Москва, где стены Белого города снесли в 1770-х годах и на их месте устроили Бульварное кольцо.

Городские площади, скверы, бульвары получали регулярные, геометризирован-ные планы. Пейзажные композиции оставались характерными преимущественно для садово-паркового искусства эпохи классицизма. Наиболее ранние из общественных городских парков имели свободные планы. Вслед за Риджент-парком и Гайд-парком Лондона пейзажную планировку начали получать и городские парки других стран. Одним из первых таких парков был Булонский лес в Париже.

Барокко и классицизм в россии 18 - 19 веков

Петровские реформы и строительство Петербурга были тем рубежом, на котором Россия особенно активно включилась в общеевропейский процесс развития культуры. Начало XVIII в. ознаменовало начало широкого проникновения в Россию художественных идей Запада. Но это не было простое заимствование. Заложенный в 1703 г. Петербург наследовал многие идеи европейского барокко, но не следует забывать, что эти идеи были использованы для строительства первого в мире города нового типа - с регулярным планом, без обязательных для того времени оборонительных сооружений, с принципиально новой эстетикой городских открытых пространств. Яркой самобытностью была отмечена и ландшафтная архитектура, в практику которой с самого начала века широко вошли новые идеи «французского», а затем и «английского» сада. Они органично переплелись с давней традицией городского и сельского усадебного строительства, в итоге в XVIII в. возник и в XIX в. развился самобытный и неповторимый феномен русской усадьбы. Ее дом, службы, сад и окружающий пейзаж составляли органичный целостный ансамбль, проникнутый лиричностью и гуманизмом. Обращает на себя внимание приоритет России в создании публичных садов. Уже в 1717 г. в проекте плана Васильевского острова были показаны три обширных сада с «французской» планировкой, с каналами, бассейнами и фонтанами. По крайней мере, один из них - у 12 коллегий был осуществлен к 1725 г. Общественный характер носил и знаменитый Летний сад в Петербурге, существовавший в это же время. Позднее он неоднократно усовершенствовался, но сохранил в основе своей барочный план и значительное число мраморных статуй. Что же касается садов в пригородных резиденциях царей и высшей знати, то в XVIII в. России принадлежит здесь бесспорное первенство и по размаху и по разнообразию композиций планировочных и пространственных решений.

Еще при жизни Петра I вдоль южного побережья Финского залива вытянулась цепь загородных дворцов с садами. Общими особенностями этих ансамблей было террасное построение и наличие у каждого из них «верхнего» и «нижнего» садов, разделенных зданиями дворцов. Нижние сады выходили к берегу залива. Строительство ансамблей начинали при Петре I приглашенные из-за рубежа архитекторы Леблон, Микетти, Шедель и др. Они строили свои композиции по образцу работ Ленотра, Лево, мастеров итальянского Возрождения. И тем не менее, даже наиболее ранние из дворцовых ансамблей нового типа существенно отличаются от французских, итальянских, немецких прототипов. Прежде всего это своеобразие природного окружения, близость моря, особенности строительных материалов и неизменное присутствие русских традиций декора в деталях композиций, и, конечно, творческая индивидуальность мастеров, работавших в непривычных для Запада условиях России.

Уже в первой половине XVIII в. строительство дворцовых ансамблей продолжили и развили русские мастера и дети иностранцев, родившиеся в России, - Земцов, Растрелли, Неелов. В создание и развитие природных парков и дворцов вносили свой вклад и новые зодчие, находившие в России вторую родину - Ринальди, Камерон, Гонзага. Параллельно с приморскими ансамблями развивались садово-парковые композиции Царского Села (г. Пушкин), Павловска, Гатчины. Все они представляют собой удивительно органичное единство прекрасной архитектуры и высокого искусства паркостроения.

К пригородным парковым ансамблям Ленинграда трудно применить обычную классификацию на регулярные «французские» и пейзажные «английские». Даже наиболее ранний из них в Стрельне имеет элементы свободной планировки, а в самой блестящей пейзажной композиции Павловска присутствуют фрагменты партерных регулярных композиций. На протяжении всего XVIII и в XIX в. парки в окрестностях Петербурга росли и развивались, сочетая в себе оба принципа, при этом каждый из ансамблей обладает исключительно яркой индивидуальностью как в целом, так и в деталях.

В Петергофе (Петродворец) находится уникальная, не имеющая равных в мире система фонтанов. Все они работают от естественного напора воды, подаваемой по каналам с расстояний до 22 км. Фонтаны бесконечно разнообразны и многочисленны. Они являют славу Петродворца и его душу.

Основу композиции составляют Верхний сад перед Большим дворцом, представляющий собой крупный, в 15 га, барочный партер с бассейнами и небольшими фонтанами, и Нижний сад, лежащий по другую сторону дворца, на нижней террасе, выходящей к морю. Сложная планировочная композиция, занимающая более 100 га, основана на пересечении двух трехлучевых систем, насыщенных фонтанами, парковыми павильонами и другими сооружениями. Центральное место во всей композиции занимает величественный Большой каскад с фонтаном «Самсон». По своей стилистической характеристике и Большой дворец (архит. Растрелли) и парковые композиции принадлежат к лучшим образцам русского барокко. В конце XVIII - начале XIX в. вокруг этого центрального ядра Петродворца были сооружены большие ландшафтные парки - Александрия, Английский, Колонистский, Луговой.

Совершенно цными предстают парки Царского Села (г. Пушкин) (рис. 9). Два основных парка - Екатерининский и Александровский представляют собой единое композиционное целое. Обычно их рассматривают как некое самостоятельное садово-парковое образование. Однако это не так. Парки г. Пушкина неотделимы от планировочной ткани города, они проектировались и росли вместе с этим небольшим аристократическим городком, ставшим крупнейшим центром русской поэзии и культуры, воспитавшим плеяду знаменитых имен от Пушкина до Гумилева. Центром композиции является Екатерининский дворец Растрелли. Главная ось ансамбля проходит через регулярный барочный - Екатерининский парк, по одну сторону которого находится пруд с пейзажной частью этого парка, а по другую - городские кварталы. Ось проходит через центр дворца и дальше, пересекая парадный двор и регулярную часть Александровского парка, заканчивается в зеленом массиве Зверинца. В г. Пушкине работали десятки выдающихся мастеров архитектуры. Центральное место в создании дворцов и парков принадлежит Растрелли (Екатерининский дворец и регулярный парк), Камерону (пейзажный парк) и Кваренги (Алексадров-ский дворец и парк). Ансамбль дворцов и парков г. Пушкина не обладает единством стиля. Барокко и классицизм причудливо переплетаются в его композиции, образуя гармоничное и неразрывное целое. В конце XVIII в. к существовавшим паркам примкнул с юго-западной стороны Баболовский парк архит. Неелова. И в это же время было положено начало Отдельному парку, лежащему между г. Пушкиным и г. Павловском.

Павловский дворцово-парковый ансамбль принадлежит к числу лучших произведений пейзажного паркострое-ния (рис. 1.10). В отличие от ансамблей Петродворца и г. Пушкина, которые формировались на протяжении длительного времени и являются итогом труда многих архитекторов и художников, Павловск был задуман и осуществлен в основном одним автором, архитектором Камероном в 1780-х годах. Бренна, Гонзага и другие мастера, позднее работавшие в Павловске, не внесли существенных изменений в центральное ядро ансамбля. Композиция Павловска развивается вдоль долины небольшой реки Славянки. Здесь с помощью групп растительности, дорожек, видовых площадок, небольших архитектурных сооружений была мастерски сформирована цепь пейзажей, носящих лирико-ро-мантический характер. К основной прогулочной зоне вдоль реки примыкают парковые композиции Большой звезды, Старой и Новой Сильвии, Белой березы, незаметно перетекающие в естественное природное окружение парка.

Рис. 10. План дворца и парка в Павловске. Архит. Камерон, Бренна, Гонзага. Конец XVIII в.: 1 - дворец; 2 -- павильон «Трех граций»; 3 - «Храм дружбы»; 4 - колоннада Аполлона; 5 - вольер; 6 - мавзолей «Супругу-благодетелю»; 7 - обелиск; 8 - розовый павильон

Каждый из рассмотренных садов несет индивидуальную эмоциональную окраску. И в то же время все эти ансамбли объединяет большая внутренняя логика композиций, единая гуманистическая масштабность, обеспечивающая убедительное эстетическое восприятие и каждого из ансамблей в целом и его отдельных фрагментов.

Реализованные в Петербурге и его окрестностях новые для России идеи садово-паркового искусства распространились в XVIII и первой половине XIX в. по всей территории России. Художественные принципы барокко с его регулярными садами и классицизма с его пейзажными композициями не только сосуществовали, но и взаимно обогащали и дополняли друг друга. Ведущим типом сада во второй половине XVIII - первой половине XIX в. стали усадебные сады. В городских усадьбах дом отделялся от улицы парадным двором - курдонером. За домом находился сад. Часто сад выходил на реку или завершался прудами. Загородные усадьбы имели аналогичную структуру, только к парадному двору вела не улица, а дорога, часто в виде достаточно длинной аллеи.

К числу лучших московских усадеб принадлежит дом Пашкова (архит. Баженов) и Голицынская больница (архит. М. Казаков). Сад дома Пашкова выходил к Кремлю, к реке Неглинке. Особенно красивым был сад Голицынской больницы. Он террасами спускался к прудам и дальше выходил к Москве-реке, завершаясь двумя стоящими и сейчас беседками. Этот сад, ничем не отличавшийся от усадебных садов, был тем не менее садом общественным, больничным. Подобные сады стали обычными и строились при больницах до начала XX в.

К концу XVIII в. окончательно сформировался тип русской усадьбы. Ее центром был усадебный дом, фланкированный хозяйственными постройками, огородами и хозяйственными садами. Усадебный сад начинался регулярным «французским» партером, примыкавшим к дому и переходившим в «английский» пейзажный парк. Размеры и композиции усадеб варьировались бесконечно. В простейших из них «французская» часть могла обозначаться клумбой, а «английский» парк ограничивался расчисткой поляны перед домом, открывавшей вид на него. Большие усадьбы, принадлежавшие богатой знати, по размаху и роскоши приближались к дворцам окрестностей Петербурга. К их числу принадлежали московские усадьбы Кусково (рис. 11), Останкино и Архангельское, украинские Софиевка и Александрия и многие другие.

Русские усадебные сады отличает их особенная лиричность. Они всегда пространственно связаны с окружающим их пейзажем, формы усадебных садов приближаются к природным. Неизменна масштабная соразмерность этих садов человеку. Она подчеркивается и садовыми постройками - скамьями, беседками, гротами и умелой компоновкой больших и малых открытых пространств. В русской усадьбе органично связаны друг с другом хозяйственные и эстетические функции. В композицию часто включали, например, плодовые сады и рыбные пруды, строили погреба, увенчанные беседками.

Рис. 11. План усадьбы Кусково в Москве. Архит. Аргунов и Миронов. XVIII в.: 1 - дворец; 2 - церковь; 3 - кухня; 4, 16 - грот; 5 - Итальянский домик; 6 - Голландский домик; 7 - Эрмитаж; 8 - оранжерея; 9 - Большой пруд; 10 - боскеты; 11 - П-образный канал; 12 - бельведер; 13 - Гай; 14 - канал к каскаду; 15 - зверинец; 17 - Зеленый театр

Развитию русского садоводства во многом способствовали труды основоположника русской агрономической науки и писателя Андрея Болотова. Он родился в 1738 г. и прожил 95 лет, оставив не только огромное литературное и научное наследие, но и построив в 1783- 1785 гг. в г. Богородицке Тульской обл. один из интереснейших пейзажных садов России. Болотов развил и дополнил ансамбль усадьбы графа Бобринского, построенной знаменитым Старовым. Сохранился не только сам сад, но и его проект и большой альбом акварелей к нему. С садами русского классицизма тесно связано и имя архитектора Н. Львова. Его пейзажные сады в усадьбах Знаменское-Раёк и Васильеве близ г. Торжка и другие отражают период высокого расцвета русского усадебного зодчества, совпавший с рубежом XVIII и XIX вв.

Архитектура городских открытых пространств была в России в XVIII - XIX вв. развита очень высоко. Примечательна ее прямая связь с садово-парковым искусством. Композиционные основы, на которых был построен план Петербурга, получили развитие в перепланировке во второй половине XVIII в. более чем 400 русских городов. Эстетика французского садово-паркового искусства, оказавшая серьезное влияние на проектирование Петербурга, распространилась потом и на всей территории огромной России. Широкие улицы и набережные, обсаженные деревьями, стали к рубежу XIX в. повсеместной практикой. В это время получили распространение типовые проекты элементов благоустройства - тротуаров, мостовых, шлагбаумов, будок, набережных, заборов. Во многом, именно благодаря этим проектам, русские города в первой половине XIX в. приобрели специфический «ампирный» облик и имели благоустроенные центры. Получили развитие и городские сады, разбивавшиеся специально для «гуляния» горожан. До сих пор выполняют свои изначальные функции московские бульвары, набережные Петербурга, Ярославля, Твери, городские сады Владимира, Пензы, Воронежа, свидетельствуя о самом широком распространении культуры городских ландшафтов России.

Современные тенденции развития ландшафтной архитектуры

Середина XIX в. была примечательной в истории по ряду причин. Впервые встал вопрос о регулировании взаимоотношений человека с окружающей его природной средой.

Перелом в развитии ландшафтной архитектуры связан прежде всего с именем Фредерика Олмстеда. Не имея специального образования, он выиграл в 1858 г. конкурс на проект Центрального парка в Нью-Йорке, назвав себя при этом «ландшафтный архитектор». Проект Центрального парка (рис. 1.12) реализовал идею сохранения куска нетронутой природы в центре урбанизированного района. Его пейзажная планировка носила характер принципиально отличный от «английского» сада. Принципом «английского» сада было искусственное формирование романтического пейзажа. Идеей Олмстеда было сохранить естественный пейзаж и организовать его показ с наиболее выгодных точек зрения. Эта идея легла и в основу создания первого в США природного заповедника в Йосемитской долине в Калифорнии. На его территории был проведен ряд мероприятий, обеспечивших показ наиболее живописных мест и организацию отдыха посетителей. Идея возникла в 1864 г., однако прошло еще 50 лет до тех пор, пока в 1916 г. не была организована Служба национальных парков США.

Рис. 12. Центральный парк в Нью-Йорке. Архит. Ф. Олмстед. 1858 г.: 1 - дорога; 2 - тропа; 3 - лес; 4 - озеро; 5 - массив; 6 - лужайки

Деятельность Олмстеда прекрасно соответствовала духу времени. Вторая половина XIX в. знаменовалась не только началом понимания ценности природных ландшафтов, но и существенным расширением строительства садов и парков преимущественно в городах. Новые парки были разнообразны по своему облику, по своей стилистической характеристике и своему назначению. Исчезает четкое деление садов на «французские», «английские», «итальянские». Планы, в которых геометрические формы и прямые линии сочетались со свободными очертаниями водоемов и дорожек, становятся ведущими в парко-строении. Характерными для своего времени стали парк Бетерси в Лондоне (архит. Д. Гибсон) и парк Сефтон в Ливерпуле (архит. Э. Андре), построенные в 60-х годах XIX в.

Середина века знаменовалась появлением новых типов специализированных озелененных пространств. Еще на рубеже XIX в. в Париже и Лондоне на территории Риджент-парка строились первые зоопарки, организованные на научной основе. Во второй половине века зоопарки появились во многих крупных городах Европы, Азии и Америки. Передовыми для своего времени были зоопарки Москвы (1864 г.) и Петербурга (1865 г).

В 1851 г. была открыта первая всемирная выставка в Лондоне, в Гайд-парке. Она прославилась Хрустальным дворцом, положившим начало новому направлению в архитектуре. Но дворец этот стоял в уже сложившемся парке.

Специальное проектирование выставочных территорий формировалось постепенно от выставки к выставке и в 20-е годы нашего века вылилось в самостоятельную отрасль ландшафтной архитектуры. В Советском Союзе, в одной из первых стран, были построены крупные комплексы сельскохозяйственных выставок 1923 и 1939 гг. (рис. 13). Широкую известность получили комплексы всемирных выставок в Париже и Нью-Йорке. Как составная часть выставочных территорий появились впервые в начале XX в. и спортивные зоны. И здесь наша страна шла впереди.

Спортивный комплекс «Динамо» открылся в Москве в 1928 г., а в середине 1930-х годов в стране уже насчитывалось около 650 стадионов. В 1934 г. архитекторы Н. Колли, С. Андреевский и другие сделали проект Центрального стадиона СССР в районе Измайлова. По глубине разработки этот комплекс, проектировавшийся на территории более 300 га, не имел себе равных.

Уже в самом начале нашего века возникла осознанная необходимость в целенаправленной подготовке специалистов, и в 1901 г. в Гарвардском университете в США открылась первая школа ландшафтных архитекторов. США уверенно вышли на ведущее место в освоении новой профессии. Ландшафтная архитектура энергично расширяла сферу своей деятельности, охватывая все более обширные пространства и занимаясь решением самых различных задач организации их среды. В 1907 г. от нее отделилась еще одна архитектурная профессия - планирование или районная планировка.

В начале XX в. в ряде промышленно развитых стран все отчетливее начало утверждаться общественное понимание необходимости развития ландшафтной архитектуры. Вслед за США в Англии, Франции, Японии, Австралии возникло движение за сохранение ценных природных ландшафтов, планомерное развитие природной среды и установление контроля над безудержным ростом городов. Ведь если в начале XIX в. в городах развитых промышленных стран жила 1/4 населения, то в 1901 г.-более половины. Еще в 1898 г. Э. Ховард издал свою знаменитую книгу «Город-сад будущего», в которой выдвинул идею самого широкого проникновения природы в городскую среду (рис. 14). По теории Ховарда крупные города должны были быть окружены зеленым поясом сельскохозяйственных угодий. Далее, к зеленому поясу должно примыкать кольцо городов-садов, связанных между собой и с центральным городом системой железных дорог. Теория Ховарда завоевала много сторонников, и уже в 1903 г. в Англии возникла «Первая компания городов-садов», начавшая строительство города-сада Лечворта в окрестностях Лондона. Дело шло успешно, к 1914 г. число жителей города достигло 9 тыс. человек. Но широкого развития города-сады так и не получили. Их строительство оказалось сложным и мало реальным в условиях капитализма того времени и частного землевладения. Наиболее полно идея города-сада воплотилась в планировке столицы Австралии Канберры, строительство которой по проекту архит. Гриффина началось в 1920 г. И все же вплоть до конца второй мировой войны ландшафтная архитектура существовала преимущественно в традиционном облике садово-паркового искусства.

После второй мировой войны в развитии ландшафтной архитектуры начался новый важный период. Он связан с резко возросшим уровнем опасности воздействия человека на природную среду. Первым сигналом стали ядерные взрывы в Хиросиме и Нагасаки. Интенсивная и бездумная техническая деятельность человека начала наносить природе ущерб, последствия которого мы до сих пор не можем представить себе в полной мере. Быстрыми темпами идет исчезновение крупнейших на Земле тропических лесов и наступление песчаных пустынь. Засоряется Мировой океан, меняются состав и структура земной атмосферы. Явления деградации природной среды появились и в нашей стране. Волга превращена в цепь застойных озер, угроза загрязнения нависла над Байкалом, растут пустыни Средней Азии, исчезает Аральское море. Особенно остро деградация среды прявляется в городах-гигантах, вде быстро растет отравление воздуха отработанными газами автомобилей и отходами промышленности. В этих условиях возрастает роль ландшафтной архитектуры. Она решительно выходит за рамки парко-строения, начинает принимать все более широкое участие в активном воздействии на формирование самых различных видов ландшафтной среды.

Рис. 13. Генеральный план Первой Всероссийской сельскохозяйственной выставки в Москве. Архит. И. Жолтовский. 1923 г.

Возросла общественная активность ландшафтных архитекторов. В 1948 г. в Кэмбридже в Англии представители девяти европейских стран основали Международную федерацию ландшафтных архитекторов (ИФЛА). Профессия получила признание и была включена в официальный список профессий Международной организации труда при ООН. Сейчас в деятельности ИФЛА принимают участие представители более 50 стран всех континентов, причем в большинстве из них ведется подготовка ландшафтных архитекторов. Ежегодно проводятся конгрессы ИФЛА, каждый из которых посвящается одной из острых современных проблем.

Вплоть до середины 1950-х годов Советский Союз занимал одно из ведущих мест в области развития ландшафтной архитектуры. Быстрыми темпами шло строительство парков, реализовались зеленые системы городов, велись работы по восстановлению нарушенных промышленностью ландшафтов, закладывались основы широкомасштабного ландшафтного планирования. В 1960-х годах начался процесс упадка профессионального подхода к вопросам ландшафтного проектирования. Делался упор только на количественный рост зеленых насаждений, сокращалась подготовка специалистов-ландшафтников. Только в 1980-х годах были сделаны первые шаги по возрождению утраченных позиций.

Рис. 14. Схема идеального города-сада. Архит. Ховард. 1898 г.

В современной ландшафтной архитектуре существует теперь несколько направлений развития. Исключительно важное значение имеет так называемое «ландшафтное планирование», тесно связанное с сохранением и развитием различных видов ландшафтной среды от нетронутой заповедной природы до природных районов, интенсивно эксплуатируемых человеком. В круг вопросов, охваченных ландшафтным планированием, входят также восстановление разрушенных ландшафтов, трассировка и проектирование дорог и дорожных сооружений, ландшафтная организация промышленных и сельскохозяйственных территорий, зон отдыха, туризма и других объектов планирования. Существует немало крупных выразительных работ в области ландшафтного планирования.

Во время «великого кризиса», начавшегося в 1929 г., в США развернулись массированные работы по прокладке новых современных автомагистралей. Немного позднее такие же работы начались в Германии, Италии и других странах Европы. Дорогу № 17 в северовосточной части США и дорогу Солнца из Рима в Милан в Италии можно назвать среди незаурядных произведений ландшафтной архитектуры.

Заметно возрос в последние годы интерес к территориальному ландшафтному планированию. В середине 1980-х годов был разработан проект развития ландшафтной структуры района озера Балатон в Венгрии с преимущественным использованием его как зоны отдыха (или рекреационной территории). В нашей стране разрабатываются системы рекреационных зон для ряда традиционных районов отдыха, в частности, в Прибалтике, Крыму, Закарпатье и др.

Вторым крупным направлением ландшафтной архитектуры стало формирование ландшафтной структуры городов и урбанизированных районов. Это направление вызвало большое число частных проблем. Центральной из них явилась проблема создания эффективных систем озеленения городов. Работы Ховарда положили начало исследованиям в этой области и ряду практических предложений, которые представляют значительный интерес. Пионером и здесь выступил Советский Союз. Предложения по генеральному плану Москвы 1920, 1935 и 1971 гг. имели принципиальное значение, создавая системный подход к озеленению города. Пониманию нового подхода к соотношению городской застройки и растительности способствовали план «Вуазен», сделанный Корбюзье в 1925 г., и предложения Леонидова по Магнитогорску (1930). На практике бесспорный приоритет в создании зеленых систем крупных городов принадлежит нашей стране. Даже в крупнейших новых городах мира - Чандигарха и Бразилиа - не удалось убедительно воплотить их в жизнь. С другой стороны, в Советском Союзе существуют реально выполненные зеленые системы десятков городов. Среди них выделяются своими высокими архитектурными достоинствами системы Минска, Еревана, Киева и, конечно, Ленинграда.

Третьим, самым обширным направлением ландшафтной архитектуры можно считать проектирование отдельных объектов различного назначения. Это направление, естественно, тесно связано с двумя предыдущими и отличается особым многообразием. Прежде всего это проектирование садов и парков.

Сады и парки различаются по своему функциональному назначению. Они могут быть декоративные, прогулочные, специального назначения (например, ботанические, зоологические, детские, спортивные и т. д.). Различаются они и по техническим особенностям, будучи построенными на грунте, на крышах, в закрытых пространствах, из искусственных материалов. Трудно даже перечислить все разновидности современных садов и парков. К проектированию садов тесно примыкает работа над ландшафтным окружением отдельных зданий и над ландшафтной структурой архитектурных комплексов. В западных странах ландшафтный архитектор обычно является одним из членов основной группы авторов всех значительных объектов. Проекты ландшафтных объектов выполняли многие известные архитекторы. Крупный ансамбль садов Лумбини в Непале проектировал Танге. Интересны работы Вентури, сделавшего, в частности, проект новой набережной на Манхэттене в Нью-Йорке.

Особым видом ландшафтных объектов стали национальные и исторические парки. Здесь значительных успехов достигли США. Наряду с крупными парками, занимающими порой сотни квадратных километров и расположенными преимущественно в Скалистых горах и на Аляске, существуют сотни небольших парков. Зачастую они организованы для охраны и показа, допустим, одного водопада или исторического здания с его ближайшим окружением. Национальные парки существуют сейчас во многих странах. Первые парки организованы и в нашей стране. Среди них Самарская лука на Волге, долина реки Гауя в Латвии, Лосиный остров в Москве. Проектирование и обустройство наших национальных парков только начинается. Предстоит проделать еще значительную работу по их освоению, и опыт США может оказать нам серьезную помощь.

Нельзя не назвать и еще одно важное направление развития ландшафтной архитектуры. Это реконструкция и реставрация парковых ансамблей прошлого. За ландшафтными памятниками необходим постоянный уход; без него сады зарастают и исчезают. Но даже при надлежащем уходе растительность меняется, стареет и умирает. Возникает необходимость восстановления садов, их реставрации. Наиболее значительные памятники, такие, как, Версаль, Тадж-Махал, сады Боболи, постоянно поддерживаются и восстанавливаются.

Ландшафтная архитектура во всем мире выходит сейчас на новый этап своего развития. Она завоевала признание как важная самостоятельная архитектурная профессия и ей предстоит большая работа по созданию и совершенствованию пространственной среды для жизни человека в самом широком понимании этой проблемы.

- Исторический опыт садово-паркового искусства и ландшафтного проектирования

Статья известного советского искусствоведа Г. И. Вздорнова затрагивает одну из острых проблем современности, связанную с охраной памятников и с охраной исторических ландшафтов, как памятников культуры. Высказанные автором взгляды и оценки являются предметом постоянного обсуждения общественности, находятся в сфере внимания государственных органов и не всегда однозначны.

В истории русской культуры немало художественных памятников, без которых немыслима не только история искусства или, скажем, литературы в архитектуры, но и вся духовная жизнь народа. Время уплотняет смысловые оттенки, и многие из имен и названий мест давно приобрели символическое значение.
Стоит задуматься, наконец, и о том, что олицетворяют собою целые города, строительство которых велось с бережным учетом окружающего их пейзажа и привело к созданию величественных историко-художественных и архитектурно-ландшафтных ансамблей, когда воедино сливаются природа и творческая мысль человека. Представляется естественным воскресить в памяти как раз наиболее значительные исторические ландшафты Родины, ибо очевидно, что ни одно отдельно взятое произведение искусства или архитектуры не дает той многоплановости ассоциаций, которые возникают при созерцании «среды обитания», или, лучше сказать, при восприятии географической среды и следов деятельности человека в этой среде. Мы сталкиваемся тут с историей во всей ее противоречивости и полноте, живо ощущаем дыхание веков.
Я пишу эти строки и не могу удержаться от воспоминаний о своем сравнительно недавнем путешествии по одной ближневосточной стране — соседней с нами Турции. Малая Азия — перекресток цивилизаций — неудержимо вовлекает нас в эпоху легендарных походов Александра Македонского, она приобщает к цветущей жизни полисов эллинистической поры, посещение многих исторических мест осознается как повторение маршрутов апостольских времен. Атталия, Милет, Эфес, Смирна, Пергам, Сарды наряду с их греческими и римскими памятниками одними своими названиями говорят о тех раннехристианских общинах, которые словом и делом укреплялись апостолом Павлом. Миры Ликийские вызывают образ Николая Чудотворца, Эфес и его колоссальная базилика — образ Иоанна Богослова. Миф, не теряя своей изначальности, то и дело растворяется, чтобы уступить место уверенности в реальности происходившего. А когда вечернее солнце погружает в тень бесконечные гробницы на окраине мертвого Иераполиса, когда на одном из окрестных холмов еще золотятся стены мартирия апостола Филиппа, когда стадо затерянной в горах турецкой деревушки возвращается с пастбища и всякая современная городская жизнь представляется немыслимо далекой, окружающий ландшафт физически переносит нас в первые века христианства и надолго остается потом в памяти как одно из сильнейших духовных переживаний.
Нетронутость природы и находящихся в той или иной местности памятников древней архитектуры обладает волшебным свойством прямого общения настоящего с прошлым. Но стареют не только вещи и даже монументальные сооружения из прочного камня, стареет, меняется сама земля, рассыпаются горы. Об этом стоит задуматься, когда мы сталкиваемся с неудачными попытками восстанавливать одно, забывая о другом и тем самым искусственно создаем оскорбляющие глаз новые формы л предметы, не в силах вернуть их в неуловимую даль веков. В том же Иераполисе бережное частичное восстановление гробницы апостола Филиппа не вредит общему характеру ландшафта, а проведенная американской археологической экспедицией реконструкция исторических зданий в Сардах оставляет впечатление бездушного вторжения в минувшую эпоху. Точно так же недавно восстановленный римский храм в местечке Гарни близ Еревана, разрушенный землетрясением в средние века, многое потерял в своем прежнем очаровании: хотя его реконструированные части сравнительно невелики, живописные развалины храма обладали куда большей исторической и художественной достоверностью, чем восстановленное здание. Поваленные когда-то колонны и резные каменные карнизы до начала здесь реставрационных работ на удивление естественно входили в общую мрачноватую панораму гарнийского горного пейзажа. Такова пока еще не сформулированная наукой логика неподлинности очевидного и вероятного.
Исторический пейзаж беззащитен перед агрессивностью современного строительства, и там, где последнее лишено к тому же всякой архитектурной мысли, чудом сохраняющиеся «виды» заранее обречены на утрату ими полноценного воздействия на человека. Вот мало кому известное, но памятное в первоначальной истории нашего Отечества место легендарного крещения киевского великого князя Владимира — Корсунь, или Херсонес. Надо отдать должное тем, кто вскоре после присоединения Крыма к России основал новый город и порт Севастополь в стороне от развалин Херсонеса. Вплоть до недавнего времени Херсонес обладал совершенно особой характерностью: древний город с его многочисленными археологическими и архитектурными памятниками находился на положении «пригорода» Севастополя и вместе с тем их разделяла достаточно обширная «ничейная» земля. Но в семидесятые годы Севастополь, прекрасно восстановленный после войны, красивый, по-южному уютный, раздвинул привычную городскую черту, и одна из его окраин вплотную приблизилась к оборонительным стенам Херсонеса. А между тем эта местность настолько богата историческими ассоциациями, что ее следовало бы оградить от Севастополя как можно более широкой полосой отчуждения, развивая новое строительство в совершенно противоположном направлении. Херсонес буквально на наших глазах превращается в экскурсионно-развлекательный придаток современного города. Последний нанес ущерб не только собственно заповеднику: он похоронил под собою значительную часть древних полей, так называемую хору, которая была постоянным предметом изучения историков античного сельского хозяйства. Если же отвлечься от проблемы новых микрорайонов Севастополя под стенами Херсонеса и задуматься о его значении в юбилейный год, то следовало бы, вероятно, восстановить полуразрушенный в войну соборный храм св. Владимира. Сооруженная более ста лет назад (в 1861 — 1892 гг.). Эта неовизантийская церковь странным образом гармонирует с общей панорамой римско-византийского городища, как вяжутся с ним и другие постройки бывшего здесь Херсонесского монастыря, в которых ныне размещается превосходный историко-археологический музей.
Согласно Повести временных лет, Владимир Святославич принял «греческий закон» в Корсуни в 988 г. и тогда же вернулся в Киев, где произошло уже массовое крещение киевлян. В прошлом столетии, когда пробудилось национальное самосознание русских, исторический факт вхождения Руси в европейскую семью христианских народов был отмечен сооружением в Киеве, на одной из приднепровских круч, монументальной бронзовой фигуры князя Владимира с крестом в руке. Это памятное для всех нас место получило с тех пор название Владимирской горки. Чтобы лучше понять и прочувствовать подлинно эпическую красоту открывающегося с Владимирской горки исторического ландшафта и вместе с тем не менее замечательного вида с реки на центральную часть древнего Киева, послушаем нового летописца великого города — матери всех других русских городов, или, по выражению М. А. Булгакова, просто Города с большой буквы, который не нуждается в прибавочных эпитетах и уточняющих названиях. Булгаковский текст тем более впечатляет, что автор, намеренно не упоминая о роскошном майском цветении садов и с ума сводящих соловьях киевской весны, описал Город в дни тяжких испытаний и сурового для здешних мест декабря.
«Сады стояли безмолвные и спокойные, отягченные белым, нетронутым снегом. И было садов в Городе так много, как ни в одном городе мира. Они раскинулись повсюду огромными пятнами, с аллеями, каштанами, оврагами, кленами и липами. Сады красовались на прекрасных горах, нависших над Днепром, и. уступами поднимаясь, расширяясь, порою пестря миллионами солнечных пятен, порою в нежных сумерках, царствовал вечный Царский сад. Старые, сгнившие черные балки парапета не преграждали пути прямо к обрывам на страшной высоте. Отвесные стены, заметенные вьюгою, падали на нижние далекие террасы, а те расходились все дальше и шире, переходили в береговые рощи, над шоссе, вьющимся по берегу реки, и темная, скованная лента уходила туда, в дымку, куда даже с городских высот не хватает глаза, где седые пороги, Запорожская Сечь, и Херсонес, и дальнее море. Зимою, как ни в одном городе мира, упадал покой на улицах и переулках и верхнего Города, на горах, и Города нижнего, раскинувшегося в излучине замерзшего Днепра, и весь машинный гул уходил внутрь каменных зданий, смягчался и ворчал довольно глухо. Вся энергия города, накопленная за солнечное и грозовое лето, выливалась в свете. Свет с четырех часов дня начинал загораться в окнах домов, в круглых электрических шарах, в газовых фонарях, и фонарях домовых, с огненными номерами, и в стеклянных сплошных окнах электрических станций, наводящих на мысль о страшном и суетном электрическом будущем человечества, в их сплошных окнах, где были видны неустанно мотающие свои отчаянные колеса машины, до корня расшатывающие самое основание земли. Играл светом и переливался, светился, и танцевал, и мерцал Город по ночам до самого утра, а утром угасал, одевался дымом и туманом. Но лучше всего сверкал электрический белый крест в руках громаднейшего Владимира на Владимирской горке, и был он виден далеко, и часто летом, в черной мгле, в путаных заводях и изгибах старика-реки, из ивняка, лодки видели его и находили по его свету водяной путь на Город, к его пристаням. Зимой крест сиял в черной гуще небес и холодно и спокойно царил над темными пологими далями московского берега, от которого были перекинуты два громадных моста. Один цепной, тяжкий, Николаевский, ведущий в слободку на том берегу, другой — высоченный, стреловидный, по которому прибегали поезда оттуда, где очень, очень далеко сидела, раскинув свою пеструю шапку, таинственная Москва». Но не только бронзовым Владимиром славились сады и бульвары на отвесных берегах Днепра. Одна за другой, цепью исторических воспоминаний, возвышались над купами дерев прекраснейшие храмы: начиная с Андреевского спуска, где весело играли на солнце нарядными золотыми гирляндами купола Андреевской церкви, воздвигнутой по чертежам Растрелли и названной так по имени легендарного просветителя Руси, первозванного апостола Андрея, в сторону Печерска протянулись церковь Трех святителей, Михайловский Златоверхий монастырь, Спас на Берестове, Лавра с ее многочисленными куполами и гигантской колокольней, наконец, Выдубицкий монастырь, а за ними, в недрах самого города, стояли еще и другие храмы, Десятинная церковь и Святая София. Вид на город с левобережья был, несомненно, единственным по протяженности и красоте, созданной самой природой и обогащенной выдающимися архитектурными памятниками XI - XIX вв.
Но где ты, несравненный Город? Где твоя монументальная летопись, запечатлевшая века и жизнь наших далеких предков? В 1935 г. была разобрана стасовская Десятинная церковь. в 1936-м — Михайловский Златоверхий монастырь. В немецкую оккупацию погибла [ при невыясненных обстоятельствах великая Успенская церковь в Печерской лавре. Исчезли многие другие церковные и нецерковные старинные памятники. На их развалинах воздвиглись умопомрачительной «архитектуры» административные и жилые дома, а на приднепровском конце Крещатика — беломраморный музей новейшей советской истории, само местоположение которого в долине, где, по преданию, происходило крещение киевлян, является символом недавнего неприятия всей прошлой действительности. Под предлогом увековечения подвига советского народа в годы Великой Отечественной войны (кто может поднять голос против?) между Лаврой и Выдубицами, в средоточии исторических холмов, стараниями бездарных проектировщиков был выстроен еще один музей, архитектура которого оставила далеко позади даже пресловутый московский мемориал на Поклонной горе. А на «музее», напоминающем крематорий, где вряд ли ночуют музы, на стометровую высоту вознеслась железобетонная фигура Матери-Родины, в сравнении с которой не только бронзовый Владимир, но и колокольня близлежащей Лавры воспринимаются ныне жалкими потугами ненужной старины. Соревнуясь с чиновниками от искусства, равнодушными к исторической памяти, но всегда старающимися выслужиться перед властью, не остались в стороне и архитекторы-реставраторы: на подлинных остатках Золотых ворот XI века, мирно стоявших в уютной зелени на крохотной площади в центре старого города, они возвели в предполагаемую натуральную величину мрачную имитацию древнего оборонительного сооружения. Трудно даже вообразить, до какой степени чужды характеру зеленого и веселого Киева да и всей присущей украинскому народу национальной мягкости эта колоссальная казенная символика и тянущаяся за ней «реставрация». Как будто это нельзя было осуществить в другом месте и других формах! Где ты, единственный и неповторимый Город? Ты все еще прекрасен, но уже не столько общими планами и видами, сколько обломками прежнего города: отдельной улицей, отдельным зданием, отдельным названием. Как тут не вспомнить давно сказанные, еще в разгар первой мировой войны, слова одного ученого, вставшего на защиту историко-архитектурных ландшафтов наподобие вида нагорного Киева: «...Губить вид-памятник и губить его без всякой нужды, имея возможность удовлетворить запросы новой жизни другим, более целесообразным путем — и бессмысленно, и преступно... Мы любим теперь, под влиянием бредового угара войны, обвинять германцев в вандализме... Но что мы делаем у себя? Мы собственными руками губим, имея полную возможность избежать этого, одну из величайших своих святынь, собор соборов, и когда нам говорят: «Вы варвары и невежды!», мы лицемерно отвечаем: «Мы губим, но из любви к отечеству!» Так, даже великие минуты истории не могут научить нас истинному патриотизму, горячей, сознательной любви не к своему, а к общему народному достоянию».
В одной из наших газет время от времени появляется полоса с материалами под общим названием: «О Москве с надеждой и любовью». В этой популярной (нагибинской) фразе, к сожалению, отсутствует нужное здесь слово «боль». Я гляжу из окна своего дома и вижу бесконечные унылые дома-колумбарии — дома современной «белокаменной» Москвы. Преобладающий цвет, впрочем, не белый, а разных оттенков серый и даже грязно-серый. Миллионы советских людей, и москвичи в частности, живут в одинаковых домах, в одинаковых квартирах-клетках, в одинаковых микрорайонах или кварталах. Какая уж тут историческая память и забота о памятниках, преемственность поколений и краеведение, если самой средой обитания отбивается вкус к прошлому, и подрастающее поколение не знает не только истории своей Родины, но и своего двора, родословной своей семьи. В годы культурной революции, когда религия фактически была объявлена вне закона, в одной только Москве с лица земли исчезло не менее двухсот церквей, которые составляли характернейшую особенность города. В их числе прекраснейшая по архитектуре церковь Успения на Покровке конца XVII в., Никола Большой крест того же времени на Ильинке и возведенный на всероссийские сборы храм Христа Спасителя на Волхонке — памятник народному подвигу в годы войны с Наполеоном. На Красной площади снесен Казанский собор, с возведением которого была связана более ранняя, но столь же знаменательная страница из истории освобождения Москвы от польско-литовских интервентов в 1612 г. Наконец, в самом Московском Кремле (в «сердце нашей Родины») были взорваны Чудов и Вознесенский монастыри, а много позже, уже на нашей памяти, разобран еще и Новый Арсенал, вынужденный уступить место Дворцу съездов. Снесены не только многие церковные и нецерковные здания, крепостные стены и башни, старинные ограды, решетки, фонтаны и монументы, но даже и ранние советские памятники! Неузнаваемо и, конечно, в худшую сторону изменились все площади и даже целые городские кварталы — как, скажем, Лубянская площадь, застроенная теперь тремя устрашающими административными зданиями, или старинные приарбатские переулки, ощерившиеся посохинскими небоскребами новоявленного Калининского проспекта.
Кто бывал в Ленинграде, тот знает, что большинство взятых здесь на государственную охрану исторических зданий имеют специально для них изготовленные памятные доски с указанием названия дворца или дома, времени его сооружения и имени архитектора. Существуют и печатные каталоги памятников архитектуры Ленинграда и его окрестностей. Этим наглядно закрепляется их место и значение в истории города. Не то в Москве! Лишь единичные здания, наподобие старого Московского университета Жилярди, снабжены памятной доской. Вероятно, еще с тех, теперь уже давних, времен, когда разгорелась бесплодная писательская борьба за сохранение Дома Фамусова на Пушкинской площади, где намечалось строительство нового здания редакции газеты «Известия», кто-то решил не указывать на историческую и художественную ценность московских памятников архитектуры: их списки до сих пор погребены в недрах учреждений, ведающих реконструкцией Москвы, и немудрено, что всякий, кто покушается на судьбу очередного старого московского дома, может резонно ответить, что ему ничего не известно о его ценности. Что же говорить о российской провинции! Известны города, где «умные» руководители уже давно избавились от всех памятников старины, чтобы охранить себя от хлопот, связанных с их реставрацией.
«Света, больше света!» Слова угасающего Гёте звучат ныне как нельзя более кстати применительно к нашему умирающему прошлому. Больно сознавать, но исторические виды Москвы, пробуждавшие некогда священные патриотические чувства, погублены безвозвратно. В 1827 г. два молодых человека оказались на Воробьевых горах на месте закладки первоначального храма Христа Спасителя. «Садилось солнце, купола блестели, город стлался на необозримое пространство под горой, свежий ветерок подувал на нас — через четверть века вспоминал автор приводимого мною отрывка.— Постояли мы, постояли, оперлись друг на друга и, вдруг, обнявшись, присягнули, в виду всей Москвы, пожертвовать нашей жизнью на избранную нами борьбу». В этих словах Герцена о себе и Огареве много смысла. Вид на Москву воодушевил их сердца, и до конца дней своих в избранной ими революционной деятельности они остались верными клятве. Но романтические порывы ныне поугасли, как потускнел и облик самой Москвы — и уже не с Воробьевых, а почему-то Ленинских гор, на которых Владимир Ильич ни разу не бывал и никакого отношения к ним не имел. И все же, если не говорить о панораме Московского Кремля с Софийской набережной, это единственный общий вид Москвы, который еще дает некоторое представление о ней как о городе с историческим прошлым: только отсюда пока еще видны весь Кремль с его Иваном Великим, Новодевичий монастырь, зеленые склоны холмов и Москва-река, парки Нескучного и лишь один старинный ансамбль — расположенный у подножия горы справа Андреевский монастырь — загорожен мостами и наспех сколоченными олимпийскими сараями, а напоследок еще и придавлен новым высотным зданием президиума Академии наук...

Древние ландшафты. История развития ландшафтного дизайна. Белая пустыня, Египет

Ландшафты древнего мира

Ландшафтное искусство средневековья

Современные направления ландшафтной архитектуры

Исторический опыт садово-паркового искусства и ландшафтного проектирования

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Ваш комментарий (необязательно):