Кто взорвал линкор «Императрица Мария»? Линейный корабль "императрица мария" черноморского флота
Из заключения комиссии, проводившей испытания корабля: «Система аэрорефрежерации артиллерийских погребов «Императрицы Марии» испытывалась в продолжение суток, но результаты получались неопределённые. Температура погребов почти не понизилась, несмотря на суточную работу холодильных машин».
Капитан 2 ранга А. Лукин
«Предрассветный ветерок. Сереющие в ранней утренней мгле силуэты кораблей разверчиваются носом к нему. Потянуло холодком. Роса омочила палубу, башни. Часовые плотнее закутались в тулупы — вахтенный начальник, мичман Успенский, взглянул на часы. Через четверть часа побудка. Поднялся в рубку еще раз посмотреть книжку с приказами старшего офицера. На всех кораблях склянки пробили 6 утра.
Побудка!
Затрубили горны. Засвистели дудки. Нехотя выбегают заспанные люди. Внизу у трапов фельдфебеля басисто подбадривают их. Команда сгрудилась в умывальниках, у первой башни…
Корабль вздрогнул. Каюта заходила ходуном. Лампочка погасла. В недоумении, что случилось, старший офицер вскочил. Послышался необъяснимый треск. Зловещее зарево осветило каюту.
В умывальнике, подставляя головы под краны, фыркала и плескалась команда, когда страшный удар грохнул под носовой башней, свалив с ног половину людей. Огненная струя, окутанная ядовитыми газами желто-зеленого пламени, ворвалась в помещение, мгновенно превратив царившую здесь только что жизнь в груду мертвых, сожженных тел…».
Матрос Т. Есютин
«Раздался такой оглушительный взрыв, что я невольно застыл на месте и не мог дальше двигаться. Свет по всему кораблю погас. Дышать стало нечем. Я сообразил, что по кораблю распространяется газ. В нижней части корабля, где помещалась прислуга, поднялся невообразимый крик:
— Спасите!
— Дайте же свет!
— Погибаем!
В темноте я не мог притти в себя и понять, что же в конце концов произошло. В отчаянии бросился по отсекам наверх. На пороге боевого отделения башни я увидел страшную картину. Краска на стенах башни пылала во-всю. Горели койки и матрацы, горели товарищи, не успевшие выбраться из башни. С криком и воем они метались по боевому отделению, бросались из одной стороны в другую, охваченные огнем. Дверь, выходившая из башни на палубу, — сплошное пламя. И весь этот вихрь огня несся в башню как раз с палубы, куда всем и надо было вырваться.
Не помню, как долго находился я в боевом отделении. От газов и жары у меня сильно слезились глаза, так что все боевое отделение башни, охваченное огнем, я видел как бы сквозь слюду. На мне то в одном месте, то в другом начал загораться тельник. Что делать? Ни командиров не видно, ни команды никакой не слышно. Оставалось только одно спасение: броситься в пылающую дверь башни, единственную дверь, которая являлась выходом на палубу. Но сил нет бросаться из огня в еще больший огонь. И на месте стоять — тоже невозможно. Тельник горит, волосы на голове горят, брови и ресницы уже сгорели.
Положение отчаянное. И вдруг, помню, один из команды т. Моруненко (служил с 1912 года), первым бросился в пылавшую дверь — на палубу. Нас поразило такое геройство, и все матросы, и я с ними, один за другим, поочереди начали бросаться в эту ужасную дверь. Я не помню, как я пролетел сквозь яростно бушевавший огонь. Я даже и сейчас не понимаю, как я остался в живых…
Плыть было трудно. Пересыхало горло. Тошнило. Обожженные места болели от соленой воды. Правую ногу сводила судорога. Трудно стало не только плыть, а даже на воде держаться. Ну, думаю, пропал! Спасения ни откуда не видно. Оглянулся назад и даже испугался: плыл, плыл, а от корабля ушел всего на каких-нибудь двадцать-тридцать метров. Это обстоятельство, помню, сильно обезволило меня. Я начал изнемогать и уже не плыл, а только старался на воде удержаться. С этой целью я жадно хватался за плавающие куски дерева от палубы корабля и старался держаться на них. Но силы падали, а до берега было еще далеко.
В этот момент я увидел, что мне навстречу идет небольшая двухвесельная шлюпка. Когда она подошла ко мне, я стал хвататься за ее борта, но взобраться в нее не мог. На шлюпке сидели три матроса, и с их помощью я кое-как выбрался из воды. Возле нас плавали другие. Мы не успели спасти их, и бедняги пошли ко дну. Не потому, что шлюпка не хотела их взять, — матросы на ней все усилия приложили, чтобы спасти их, — но ничего не могли поделать.
В это время к нам подошел баркас с линейного корабля «Екатерина Великая». Баркас очень большой и мог бы принять на борт до 100 человек. Нам удалось подойти к борту баркаса и пересесть на него. Начали спасать утопающих. Это оказалось не так просто. Не было ни шестов, ни кругов, ни крючьев. Приходилось подавать плававшему и обессилевшему человеку весло, потом брать его за руки и тащить на борт. Но мы выловили все-таки человек 60, приняли с других лодок человек 20 и пошли к линейному кораблю «Екатерина Великая». Этот корабль стоял неподалеку от нашего пылающего корабля. Мы подошли к борту «Екатерины». Многие из обожженных и раненых матросов не могли итти. Их поддерживали менее изуродованные матросы. Нас приняли на корабль и направили прямо в лазарет для перевязки».
Вывод комиссии по расследованию событий: «На линкоре «Императрица Мария» имелись существенные отступления от уставных требований в отношении доступа в артпогреба. В частности, многие люки башни не имели замков. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов. Пофамильная проверка мастеровых не производилась».
«В глубине бухты у Северной стороны плавает килем вверх взорвавшийся в 1916 году линкор «Императрица Мария». Непрерывно русские вели работы по его подъёму, и спустя год, килем вверх колосс удалось поднять. Под водой была заделана пробоина в днище, под водой же сняли и тяжёлые трёхорудийные башни. Немыслимо тяжёлая работа! День и ночь напролёт работали насосы, которые выкачивали из корабля находящуюся там воду и одновременно подавали воздух. Наконец его отсеки осушили. Сложность состояла теперь в том, чтобы поставить его на ровный киль. Это почти удалось — но тут корабль снова пошёл ко дну. Заново приступили к работе, и спустя некоторое время, «Императрица Мария» снова плавала вверх килем. Но как придать ей верное положение, на этот счёт решения не было».
После русско-японской войны Черноморский флот сохранил все свои боевые корабли. Он имел в своем составе 8 броненосцев постройки 1889-1904 гг., 3 крейсера, 13 эсминцев. В постройке находились еще два броненосца - «Евстафий» и «Иоанн Златоуст».
Однако сообщения о том, что Турция собирается значительно усилить свой флот (в том числе дредноутами), потребовали от России адекватных мер. В мае 1911 г. император Николай II утвердил программу обновления Черноморского флота, предусматривавшую строительство трех линкоров типа «Императрица Мария».
В качестве прототипа был выбран «Гангут», однако с учетом особенностей ТВД проект основательно переработали: пропорции корпуса сделали более полными, мощность механизмов уменьшили, зато существенно усилили броню, вес которой теперь достиг 7045 тонн (31% от проектного водоизмещения против 26% на «Гангуте).
Уменьшение длины корпуса на 13 метров позволило сократить протяженность броневого пояса и за счет этого увеличить его толщину. Причем размер броневых плит подогнали к шагу шпангоутов - так, чтобы те служили дополнительной опорой, предохраняющей от вдавливания плиты в корпус. Значительно мощнее стало бронирование башен ГК: стенки - 250 мм (вместо 203 мм), крыша- 125 мм (вместо 75 мм), барбет - 250 мм (вместо 150 мм). Увеличение ширины при той же осадке, как у балтийских линкоров, должно было привести к повышению остойчивости, но этого не произошло из-за перегрузки кораблей.
Эти линкоры получили новые 130-мм пушки длиной 55 калибров (7,15 м) с прекрасными баллистическими характеристиками, производство которых освоил Обуховский завод. Артиллерия ГК не отличалась от «гангутов». Однако башни имели несколько большую вместимость за счет более удобной компоновки механизмов и были оборудованы оптическими дальномерами в бронированных трубах, что обеспечивало автономную стрельбу каждой башни.
Вследствие уменьшения мощности механизмов (и скорости) претерпела некоторые изменения силовая установка. В ее состав входили турбины Парсонса высокого и низкого давления, размещенные в пяти отсеках между третьей и четвертой башнями. Котельная установка состояла из 20 треугольных водотрубных котлов типа Ярроу, установленных в пяти котельных отделениях. Котлы могли отапливаться как углем, так и нефтью.
Несколько увеличился нормальный запас топлива. Зато от перегрузки черноморские дредноуты страдали больше, чем их балтийские собратья. Дело усугублялось тем, что из-за ошибки в расчетах «Императрица Мария» получила заметный дифферент на нос, еще более ухудшивший и без того неважную мореходность. Чтобы хоть как-то исправить положение, пришлось уменьшить боезапас двух носовых башен главного калибра (до 70 выстрелов вместо 100 по штату), носовой группы противоминной артиллерии (по 100 выстрелов вместо 245), укоротить якорь-цепь правого борта. На «Императоре Александре III» с той же целью сняли два носовых 130-мм орудия и ликвидировали их погреба боезапаса.
В ходе войны черноморские дредноуты использовались довольно активно (в основном для прикрытия действий маневренных тактических групп), но в настоящем бою побывал только один из них, «Императрица Екатерина Великая», встретивший в декабре 1915 г. германо-турецкий линейный крейсер «Гебен». Последний использовал свое преимущество в скорости и ушел в Босфор из-под залпов русского линкора.
Судьба всех черноморских дредноутов была несчастливой. Самая известная и одновременно самая загадочная трагедия произошла утром 7 октября 191 6 года на внутреннем рейде Севастополя. Пожар в артиллерийских погребах и вызванная им серия мощных взрывов превратили «Императрицу Марию» в груду искореженного железа. В 7.16 утра линкор перевернулся вверх килем и затонул. Жертвами катастрофы стали 228 членов экипажа.
В 1918 г. корабль подняли. С него сняли 130-мм артиллерию, часть вспомогательных механизмов и другое оборудование, а корпус простоял в доке вверх килем 8 лет. В 1927 г. «Императрицу Марию» окончательно разобрали. Башни ГК, сорвавшиеся при опрокидывании,подняли эпроновцы в 30-e годы. В 19З9 г. орудия линкора установили на 30-й батарее под Севастополем.
Линкор «Екатерина II» пережил своего брата (или сестру?) меньше чем на два года. Переименованный в «Свободную Россию», он затонул в Новороссийске, получив в борт четыре торпеды с эсминца «Керчь» при затоплении (по приказу В.И. Ленина) части кораблей эскадры собственными экипажами.
«Император Александр III» вступил в строй летом 1917 года уже под именем «Воля» и вскоре «пошел по рукам»: андреевский флаг на гафеле его мачты сменил украинский, затем - германский, английский и снова андреевский, когда Севастополь оказался в руках Добровольческой армии. Вновь переименованный, на этот раз в «Генерал Алексеев», линкор до конца 1920 г. оставался флагманом белого флота на Черном море, а затем ушел в Бизерту с эскадрой Врангеля. Там в 1936 г. его разобрали на металл.
12-дюймовые пушки русского дредноута французы сохранили, а в 1939 г. подарили их Финляндии. Первые 8 орудий достигли пункта назначения, а вот последние 4 прибыли в Берген почти одновременно с началом гитлеровского вторжения в Норвегию. Так они попали к немцам, и те использовали их при создании Атлантического вала, оснастив ими батарею «Мирус» на острове Гернси. Летом 1944 г. эти 4 орудия впервые открыли огонь по кораблям союзников, а в сентябре добились прямого попадания в американский крейсер. Остальные 8 пушек в 1944 г. достались в Финляндии частям Красной Армии и были «репатриированы» на родину. Одна из них сохранилась в качестве музейного экспоната на форту «Красная Горка».
История военно-морских сил разных стран мира полна загадок. Столь сложная машина, как боевой корабль, насыщена оборудованием, вооружением и машинами, неправильное обращение с которыми может привести к гибели судна. Но и это еще не все объясняет. Катастрофа чаще всего настолько скоротечна и масштабна, что рассказать обо всех ее обстоятельствах некому. Обломки представляют собой груду искореженного металла, обычно лежащего на дне, поэтому проведение следствия и выяснение причин крайне затруднены. Так было с японскими кораблями «Фусо», «Конго», «Муцу», «Ямато», американским дредноутом «Аризона», итальянским крейсером «Рома», советским «Маратом», английскими «Бархэмом» и «Худом». В послевоенное время мартиролог пополнился «Новороссийском». Гибель линкора «Императрица Мария» в октябре 1916 года вполне можно отнести к труднообъяснимым историческим фактам.
Серия лучших линкоров
Вопреки расхожему мнению, происхождение которого объяснимо специфическим подходом советских партийных руководителей к отечественной дореволюционной истории, Российская империя отсталой страной не была. Открытия наших ученых навсегда вошли в сокровищницу мировой науки. Русские электротехники разработали первые в мире трехфазные системы электропитания, изобрели асинхронный двигатель и беспроводную связь. Все эти достижения нашли свое применение в конструкции новых кораблей Императорского флота, запущенных в серию в 1911 году. Их было три: линкор «Императрица Мария» стал первым из них. «Императрица Екатерина Великая» и «Император Александр III» в целом повторяли его конструктивные решения, хотя, как это чаще всего бывает, строились с учетом возникающих во время производственного процесса новых идей. Уже весной 1914 года головная единица была спущена на воду. Произошло это как нельзя кстати. Мировая война, начавшаяся вроде бы внезапно с выстрелов, прогремевших в Сараево, неожиданностью на самом деле не была. Линкоры типа «Императрица Мария» существенно выравнивали баланс сил на предполагаемом морском театре военных действий. Русский флот залечивал цусимские раны.
Порфироносное название
Серия кораблей получила имена царственных особ Государства Российского. Интересно, что только линейный корабль «Императрица Мария» Черноморского флота был назван в честь живой, здравствующей на тот момент вдовы Александра III, урожденной датской принцессы Луизы Софии Фредерики Дагмар, ставшей настоящей русской патриоткой, кстати, несмотря на свое зарубежное происхождение. Впрочем, такое уже случалось, достаточно вспомнить Екатерину Великую, чье имя получил другой линкор этого же типа. Без сомнения, эта женщина заслуживала такой чести, к тому же она была матерью Николая II. Роль ее в русской истории велика, а сила характера, доброта и праведность жизни удачно соперничали с внешней красотой.
Судьба Марии Федоровны трагична, она умерла на своей родине, в Дании (1928), одновременно пребывая в эмиграции и олицетворяя собою долю всех тех русских, которым довелось есть горький хлеб чужбины, «не оставляя корок». А перед тем она потеряла дорогих и близких людей: двух сыновей, невестку, четырех внучек и внука.
Характеристики корабля
Линкор «Императрица Мария» был кораблем во всех отношениях выдающимся. Он шел стремительно, развивая скорость почти в 24 узла (около 40 км/ч) при загрузке 2 тыс. т угля и 600 т мазута имел автономность в восемь дней, команда состояла из 1260 матросов и офицеров. Силовая установка - турбинного типа, она состояла из двух машин по 10 000 л. с.
Линкоры - особый тип военно-морской техники, они отличаются высоким уровнем артиллерийской вооруженности. Четыре орудийные башни были оснащены тремя 12-дюймовыми орудиями (производства знаменитого каждая. Помимо главного калибра, был представлен и вспомогательный, в количестве 32 шт. Эти пушки имели различное назначение, в их числе были и зенитные, что указывало на способность русских инженеров мыслить перспективно и учитывать растущую угрозу воздушного нападения. Была еще одна конструктивная особенность, которой отличался линкор «Императрица Мария». Чертежи надстроек были составлены с учетом максимального увеличения сектора ведения огня, поэтому мощь залпа мало зависела от угла цели по отношению к курсу.
Выходы торпедных аппаратов располагались ниже ватерлинии, что было революционным достижением в то время. Опоясывал корпус слой брони толщиной в 250 мм, ею была защищена и палуба. Особых слов заслуживает и система электрообеспечения корабля. Линкор «Императрица Мария» питали энергией шесть динамо-машин (сегодня их называют генераторами). Все тяжелые механизмы вращались электромоторами, в частности, на каждой артиллерийской башне их было 22 шт.
Такой корабль мог бы выполнять боевые задачи даже в наше время.
Как воевал линкор
Осенью 1915 года накал морских сражений на Черном море достиг пика. Турция, союзница Австро-Венгрии, проявляла региональную активность, не менее агрессивно вел себя германский подводный флот. В ответ ЧФ подверг артиллерийской бомбардировке порты северного османского побережья - Эрегли, Килимли, Зунгулдак и Козлу. На флагманском линкоре, «Марии», осуществлял управление морскими операциями адмирал Колчак. На счету команды появлялись все новые потопленные вражеские корабли. Германский крейсер «Бреслау», спешивший на помощь турецкому флоту, в феврале не смог выполнить поставленной задачи и с трудом оторвался от русского линейного корабля, получив множественные повреждения. За весь 1916 год другой немецкий рейдер, «Габен», только трижды рискнул зайти в черноморский бассейн из Босфорского пролива, да то ненадолго и безуспешно. Из последнего своего похода в севастопольскую бухту линкор «Императрица Мария» вернулся 6 октября 1916 года.
Жертвы и спасшиеся
В отличие от многих других в этой большей части команды выжить удалось. Из 1260 членов экипажа сразу погибли по разным данным от 152 до 216 человек. Число раненых и обожженных составило от полутора сотен до 232 человек. Несмотря на оказанную срочную медицинскую помощь, умерли в госпиталях еще полторы сотни моряков. Таким образом, гибель линкора «Императрица Мария» повлекла смерть трехсот пятидесяти человек (по максимальной оценке), что составляет примерно 28% всей команды. Жертв могло быть намного больше, но, к счастью, почти все моряки, которые не несли вахтенной службы, участвовали в молебне, происходившем на кормовой палубе. Что называется, Бог спас.
Показания очевидцев
О том, что произошло на линкоре ранним утром 7 октября, рассказали выжившие члены экипажа. В каком-то смысле свидетелем можно назвать весь Севастополь, разбуженный страшным грохотом. Люди, случайно видевшие всю картину катастрофы с берега и других кораблей ЧФ, утверждают, что первым же взрывом с мест сорвало фок-мачту, переднюю трубу и боевую рубку. Но главной причиной, по которой борьба за жизнь оказалась бесполезной, было разрушение корпуса, выразившееся в разрыве борта до уровня ниже ватерлинии, после чего забортная вода начала поступать в отсеки. Пожар тем временем продолжался. В считанные минуты на корабль прибыл командующий ЧФ чтобы руководить спасательными работами, подоспели пожарные катера и буксиры, но поделать уже нельзя было ничего. Менее чем через час сдетонировали боеприпасы в погребе носовой башни, раздалось еще несколько взрывов, линкор получил отрицательную плавучесть, перевернулся оверкиль и затонул.
Борьба за живучесть
Моряки в течение всей катастрофы действовали согласно Уставу и выполняли обязанности так, как велело штатное расписание. В 7:20 матросы четвертого каземата, находившиеся на вахте, заметили странное шипение, исходившее из-за перегородки погреба соседней с ними носовой башни. Они сразу доложили своему непосредственному начальнику о происходящем, успели раскатать пожарные шланги и подали воду. На это ушло всего две минуты. Сменившиеся после вахты матросы в это время умывались перед отдыхом, все они были сожжены адским пламенем взрыва. Электропитание было нарушено, свет погас. Взрывы продолжались (всего их прогремело 25), детонировали снаряды 130-мм калибра. Тем временем по приказу старшего инженера-механика мичман Игнатьев пытался запустить пожарные помпы. Это ему не удалось, отважный моряк погиб. Попытка затопить погреба второй носовой башни для создания водяного барьера также оказалась безуспешной, на это просто не хватило времени. Понимая, что всем не спастись, начальники давали команду матросам уходить, а сами оставались на верную смерть, пытаясь выполнить свой долг. После подъема корабля были найдены и преданы земле останки героев…
Версия главная: несчастный случай
Людям свойственно искать разгадки всему необъяснимому. Чем таинственнее обстоятельства, тем сложнее и запутаннее обычно они трактуются. Поэтому официальная версия следственной комиссии о том, что взрыв на флагманском корабле Черноморского флота произошел по причине самовоспламенения эфирных пороховых испарений, у многих вызвала разочарование. Тем не менее, скорее всего, так и было. Снаряды долгое время вместе с картузами находились в стволах, особенно когда линкор охотился за «Габеном», и это могло спровоцировать детонацию. Но есть и еще одна версия, согласно которой загадочная гибель линкора «Императрица Мария» произошла не случайно.
Германские шпионы
В пользу «диверсионной» гипотезы также говорят некоторые обстоятельства. На корабле проводились ремонтные работы, контроль доступа был слабым, и что могло бы помешать лазутчику подложить в погреб микровзрыватель, подобный тому, что был обнаружен на итальянском дредноуте «Леонардо да Винчи» летом 1915-го? Тем более что многие люки не запирались. Еще один факт говорит на первый взгляд в пользу шпионского вредительства: в 1933 году органами НКВД была обезврежена резидентура немецкой разведки во главе с неким Верманом. По словам арестованного, он был завербован еще до революции. И интересовался достижениями военной русской электротехники, в том числе и схемами «Императрицы Марии». Внимания этому тогда чекисты не придали. Был ли Верман шпионом, неизвестно, тогда люди признавались в чем угодно.
Корабль был порезан на металлолом в 1926 году. Осталась лишь память о том, каким был линкор «Императрица Мария». Модель его есть в музее Нахимова, на родине флотоводца - в Смоленской области. Еще один искусно выполненный макет - в крупном масштабе - украшает экспозицию Николаевского Музея истории судостроения и флота.
Линейный корабль «Императрица Мария»
К середине XIX в. парусные линейные корабли достигли совершенства. Уже появились в составе флотов многочисленные пароходы, успешно доказывал свои многочисленные достоинства винтовой движитель. Но верфи многих стран продолжали строить все новых «белокрылых красавцев».
23 апреля 1849 г. на Николаевском адмиралтействе заложили 84 пушечный корабль «Императрица Мария», ставший последним парусным линкором Российского императорского флота.
«Императрица Мария» строилась по тем же чертежам, по которым ранее в Николаеве был построен корабль «Храбрый». Ее водоизмещение составляло 4160 т, длина – 61 м, ширина – 17, 25 м, осадка – 7,32 м; площадь парусов – около 2900 м2. Строитель корабля – подполковник корпуса корабельных инженеров И.С. Дмитриев. На двух закрытых артиллерийских палубах и верхней палубе по штату полагалось установить 84 орудия: 8 бомбических 68-фунтовых, 56 36 фунтовых и 20 24 фунтовых. В число последних входили как обычные пушки, так и карронады. Фактически на корабле стояло больше орудий – обычно указывается 90, но имеющиеся сведения зачастую противоречат друг другу. Экипаж насчитывал (опять же по штату) 770 человек.
«Императрица Мария»
Корабль спустили на воду 9 мая 1853 г., а уже в июле «Императрица Мария», которой командовал капитан второго ранга П.И. Барановский, совершила переход из Николаева в Севастополь. В начале августа состоялся выход в море на испытания, а затем новый линейный корабль принял участие в учениях.
В это время дело шло к очередной войне: как раз 9 мая русская делегация во главе со светлейшим князем А.С. Меншиковым покинула Турцию. Дипломатические отношения были разорваны. Вслед за этим русские войска вступили в Молдавию и Валахию. Британия и Франция поддержали Турцию и приняли решение направить эскадры в Мраморное море. В сложившихся условиях наместник Кавказа князь М.С. Воронцов обратился к императору с просьбой – усилить войска в Закавказье. Распоряжение последовало, и в сентябре на Черноморский флот была возложена задача по переброске на Кавказ 13 й пехотной дивизии. Для этого выделили эскадру под командованием вице-адмирала Павла Степановича Нахимова. 14 сентября в Севастополе началась посадка войск на корабли, а 17 го числа эскадра вышла в море. На борту «Императрицы Марии» находились 939 офицеров и нижних чинов Белостокского полка. Высадку войск и выгрузку обозов и артиллерии черноморцы осуществили 24 сентября в Анакрии и Сухум-Кале.
События на Черноморском театре развивались стремительно. Сперва Турция объявила войну Российской империи, а через 5 дней после этого, 20 октября, Николай I объявил войну Турции. В это время «Императрица Мария» находилась в крейсерстве в составе эскадры П.С. Нахимова. К сожалению, осенняя погода на Черном море основательно потрепала русские корабли, часть из них получила повреждения. В результате к 11 ноября у Нахимова остались лишь 84 пушечные «Императрица Мария» (флагман), «Чесма» и «Ростислав» да бриг «Эней». Именно в тот день в Синопе удалось обнаружить пришедшую туда накануне турецкую эскадру под командованием Осман-паши. Противника заблокировали, но атаковать Синоп не представлялось возможным – сил было маловато. Турки располагали семью большими фрегатами, тремя корветами и двумя пароходами.
Подкрепления к Нахимову подошли 16 го числа – в состав эскадры Ф.М. Новосильского входили 120 пушечные «Великий князь Константин», «Париж» и «Три Святителя». Теперь превосходство в силах перешло к русским (они имели еще большие фрегаты – «Кагул» и «Кулевчи»).
Утром 18 ноября корабли, построившись в две колонны, начали движение к Синопу. Когда они почти вплотную подошли к вытянувшимся дугой вдоль берега вражеским кораблям, те в 12:28 открыли огонь. Спустя две минуты Нахимов приказал Барановскому становиться на якорь. Он немного поторопился – корабль еще не дошел до предписанного диспозицией места. Из-за этого практически выключена из боя оказалась «Чесма».
Флагман Нахимова обстреливали четыре неприятельских корабля и береговые батареи. Но как только русские открыли огонь, положение сразу изменилось. Сказались превосходство в количестве и калибре орудий, лучшая выучка комендоров. Уже в 13 часов турецкий флагманский фрегат «Авни Аллах», не выдержав огня «Императрицы Марии», отклепал цепь и попытался выйти из боя. Тогда артиллеристы перенесли огонь на другой фрегат – «Фазли Аллах». Тот продержался до 13: 40, после чего загоревшийся «турок» выбросился на берег. Затем орудия «Императрицы Марии» подавили 8 пушечную береговую батарею, а также обстреливали еще сопротивлявшиеся вражеские корабли. Всего линейный корабль сделал по противнику 2180 выстрелов.
В 14:32 Нахимов приказал прекратить бой, но еще долго пришлось добивать не спустившие флаги турецкие корабли или вдруг ожившие батареи. Окончательно все завершилось к 18 часам. Спастись бегством смог только пароходо-фрегат «Таиф». На выходе в море его попытались перехватить русские парусные фрегаты, а также подоспевшие к месту сражения пароходо-фрегаты эскадры вице-адмирала В. А. Корнилова (начальника штаба Черноморского флота). После неудачной погони Корнилов вернулся к Синопу, и на рейде произошла встреча двух адмиралов.
Очевидец событий вспоминал: «Мы проходим совсем близко вдоль линии наших кораблей, и Корнилов поздравляет командиров и команды, которые отвечают восторженными криками “ура”, офицеры машут фуражками. Подойдя к кораблю “Мария” (флагманскому Нахимова), мы садимся на катер нашего парохода и отправляемся на корабль, чтобы его поздравить. Корабль весь пробит ядрами, ванты почти все перебиты, и при довольно сильной зыби мачты так раскачивались, что угрожали падением. Мы поднимаемся на корабль, и оба адмирала кидаются в объятия друг друга. Мы все тоже поздравляем Нахимова. Он был великолепен: фуражка на затылке, лицо обагрено кровью, а матросы и офицеры, большинство которых – мои знакомые, все черны от порохового дыма. Оказалось, что на “Марии” было больше всего убитых и раненых, так как Нахимов шел головным в эскадре и стал с самого начала боя ближе всех к турецким стреляющим бортам».
Действительно, «Императрица Мария» пострадала серьезно: 60 пробоин в корпусе, в том числе и в подводной части, изуродованный рангоут (бушприт разбит, стеньги и мачты повреждены). Экипаж понес большие потери – 16 матросов погибли, четыре офицера, включая Барановского, три унтер-офицера и 52 матроса были ранены. Состояние корабля оказалось таким, что Корнилов убедил Нахимова перенести флаг на менее пострадавший «Великий князь Константин». Когда 20 ноября победители покинули Синоп, «Императрицу Марию» в Севастополь уводил на буксире пароходо-фрегат «Крым».
Победа было очень высоко оценена российским императором и всем обществом. Победители получили немало наград – орденов, повышений в чине, денежных выплат. Корабли, несмотря на кажущуюся серьезность повреждений, тоже удалось отремонтировать достаточно быстро. Но у медали оказалась и вторая сторона: Меншиков недаром предупреждал Нахимова о нежелательности разрушения Синопа. Именно это обстоятельство послужило поводом для Британии и Франции начать ожесточенную антироссийскую кампанию, весной 1854 г. приведшую к войне. Теперь Черноморский флот уступал противнику численно и, что особенно важно, в техническом отношении. Наличие винтовых линейных кораблей и пароходов с мощными машинами давало союзникам большое преимущество. Это стало важнейшей причиной нежелания командования выходить в море для решительного сражения.
Высадка союзников в Крыму и поражения русских войск на суше создали непосредственную угрозу главной базе Черноморского флота – Севастополю. Чтобы избежать прорыва англо-французской эскадры в севастопольские бухты, 11 сентября 1854 г. на внешнем рейде пришлось затопить пять линейных кораблей и два фрегата. Борьба за Севастополь была долгой и жестокой, обе стороны понесли большие потери. Экипажи почти всех русских кораблей (за исключением пароходов) сражались на суше, на вооружение крепостных батарей пошли и снятые морские орудия. 27 августа 1855 г. французы заняли Малахов курган. На следующий день русские войска оставили Южную сторону Севастополя и по понтонному мосту отступили на Северную сторону. В связи с этим были затоплены на Севастопольском рейде оставшиеся корабли Черноморского флота, в их числе оказалась и «Императрица Мария».
Из книги Наваринское морское сражение автора Гусев И. Е.Линейный корабль «Азов» Флагманский корабль русской эскадры в Наваринском сражении «Азов» был заложен 20 октября 1825 года на Соломбальской верфи в Архангельске. Тогда же началась постройка и однотипного с ним линейного корабля «Иезекииль». Каждый из этих кораблей имел
Из книги Британские парусные линейные корабли автора Иванов С. В.Линейный корабль в бою В описываемый период все корабельные пушки классифицировались по размеру ядра, которыми велся огонь. Самыми большими пушками были 42-фунтовые пушки Армстронга, которые стояли только на нижней орудийной палубе старых линейных кораблей. Позднее
Из книги Боевые корабли древнего Китая, 200 г. до н.э. - 1413 г. н.э. автора Иванов С. В.Лоу чуань: средневековый китайский линейный корабль Сохранилось множество свидетельств о ведущей роли башенных кораблей - лоу чуань - в составе китайского флота, начиная с династии Хань и до династии Мин. Поэтому мы хорошо представляем себе то, как выглядели эти
Из книги Первые русские миноносцы автора Мельников Рафаил Михайлович Из книги Оружие Победы автора Военное дело Коллектив авторов --Линейный корабль „Октябрьская революция" История создания линейных кораблей этого типа восходит к 1906 году, когда Ученый отдел Главного морскрго штаба произвел опрос участников русско-японской войны. В опросных листах содержались ценные материалы и соображения о том,
Из книги 100 великих кораблей автора Кузнецов Никита АнатольевичЛинейный корабль «Ингерманланд» Линейный корабль «Ингерманланд» считается образцом судостроения Петровской эпохи. Создавая регулярный военный флот, Петр I первоначально делал упор на постройку фрегатов как основного ядра корабельного состава флота. Следующим этапом
Из книги Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ автора Христофоров Василий СтепановичЛинейный корабль «Виктори» «Виктори» («Victory», в переводе – «Победа»), флагман лорда Нельсона во время Трафальгарского сражения, стал пятым кораблем английского флота, носившим это наименование. Его предшественник, 100 пушечный линкор, потерпел крушение и погиб со всем
Из книги автораЛинейный корабль «Ростислав» Начиная с 1730 х гг. верфи Санкт-Петербурга и Архангельска построили большое количество 66 пушечных кораблей. Один из них, заложенный на Соломбальской верфи в Архангельске 28 августа 1768 г., спущенный на воду 13 мая 1769 г. и в том же году зачисленный в
Из книги автораЛинейный корабль «Азов» 74 пушечный парусный линейный корабль «Азов» был заложен в октябре 1825 г. на Соломбальской верфи в Архангельске. Его создателем стал известный российский корабел А.М. Курочкин, за несколько десятилетий своей деятельности построивший на
Из книги автораЛинейный корабль «Дредноут» В начале ХХ в. начались качественные изменения в развитии морской артиллерии. Совершенствовались сами орудия, снаряды вместо пороха повсеместно начинялись сильными бризантными взрывчатыми веществами, появились первые системы управления
Из книги автораЛинейный корабль «Эджинкорт» Появление в 1906 г. «Дредноута» привело к тому, что прежние броненосцы в значительной мере утратили свое значение. Начался новый этап гонки морских вооружений. Бразилия первой из южноамериканских государств начала усиливать свой флот
Из книги автораЛинейный корабль «Куин Элизабет» После вступления в строй знаменитого «Дредноута» все прежние броненосцы морально устарели. Но уже через несколько лет были спроектированы новые линкоры, получившие название супердредноутов, а вскоре за ними последовали сверхдредноуты.
Из книги автораЛинейный корабль «Бисмарк» Линейный корабль «Бисмарк» («Bismarck») был заложен 1 июля 1936 г. на верфи «Бломм унд Фосс» в Гамбурге, спущен на воду 14 февраля 1939 г., а 24 августа 1940 г. на линкоре был поднят флаг и корабль вошел в строй военно-морского флота Германии (кригсмарине). Он
Из книги автораЛинейный корабль «Ямато» В начале 1930 х гг. в Японии начали готовиться к замене тех своих кораблей, у которых истекал определенный Вашингтонским договором 20 летний срок службы. А после того, как в 1933 г. страна вышла из Лиги Наций, было решено отказаться от всех договорных
Из книги автораЛинейный корабль «Миссури» В 1938 г. в США началось проектирование линейных кораблей, призванных сочетать в себе огромную огневую мощь, высокую скорость хода и надежную защиту. Надо отдать должное конструкторам: им действительно удалось создать очень удачно
Из книги автораПОСТАРАЙТЕСЬ УБРАТЬ «МАРИЮ» (одна из версий гибели линкора «Императрица Мария» в 1916 г.) До сих пор умы историков и специалистов будоражит трагическая гибель в 1916 г. одного из сильнейших российских боевых судов - черноморского линейного корабля «Императрица Мария».Тайну
Флагман флота, линкор нового поколения, превосходивший предшественников скоростью, бронированием, огневой мощью, дальностью стрельбы. Вступление в строй «Императрицы Марии» и ее братьев-линкоров полностью перевернуло ситуацию на театре военных действий, сделало Россию полновластной хозяйкой Черного моря. И неожиданная гибель - не в бою в открытом море, а дома, на собственной базе, в родной Севастопольской бухте. «Известия» вспоминают о трагедии флагмана и нераскрытой тайне его гибели.
«Императорская» семья
В истории военно-морского искусства не раз бывали переломные моменты, когда технические новшества полностью перечеркивали сложившиеся тактические каноны. Одним из таких рубежей стала Русско-японская война - первое крупное столкновение броненосных эскадр ХХ века. К сожалению, в роли наглядного пособия пришлось выступить нашему флоту, но опыт, столь дорого обошедшийся Российской империи, был всесторонне проанализирован, и надлежащие выводы были сделаны. Прежде всего они касались того, что исход сражений в современной войне на море решают мощные бронированные суда с дальнобойной крупнокалиберной артиллерией. В мире началась «дредноутная лихорадка».
Первый корабль такого типа был построен в Англии в 1906 году, а его название «Дредноут» (Dreadnought - «Бесстрашный») стало общим для всего типа кораблей. Он отличался от броненосных предшественников тем, что на нем были орудия в основном главного калибра (12 дюймов, или 305 мм), причем их было не 2–4, как у броненосцев, а 10–12. В России первые четыре корабля такого класса (линкоры типа «Севастополь») были заложены в 1909 году на верфях Санкт-Петербурга. Все они вошли в состав Балтийского флота еще до начала мировой войны. Но нужно было укомплектовать и Черноморский флот - второй вероятный морской театр грядущего большого конфликта, тем более что Турция, наш главный вероятный противник, существенно укрепила свои силы.
В первом десятилетии ХХ века Россия имела довольно значительное преимущество перед Турцией благодаря броненосцам типа «Пересвет» (например, знаменитый «Князь Потемкин», переименованный потом в «Пантелеймона») и более новых, типа «Евстафий». Это были мощные корабли с несколькими 305-миллиметровыми орудиями главного калибра, но тихоходные и уже достаточно устаревшие технически. Всё изменилось в 1910 году, когда Турция закупила в Германии два современных линейных корабля «преддредноутного» типа и восемь новейших эскадренных миноносцев. Кроме того, Турция, которая на тот момент еще не определилась с союзниками в грядущей войне, подписала с Англией контракт на постройку трех современных дредноутов, которые предполагалось ввести в строй в 1913 - начале 1914 года. Это диаметрально меняло соотношение сил, и российское правительство срочно вынуждено было озаботиться укреплением броненосной эскадры Черного моря.
Поскольку мощности столичных заводов были заняты, решено было строить корабли на Черном море. Но после тщательной проверки выяснилось, что ни одно предприятие военного ведомства корабли такого размера построить не в состоянии. Единственными предприятиями, способными выполнить заказ, оказались верфи завода «Наваль», принадлежавшего бельгийскому акционерному обществу, и предприятие Русского судостроительного общества «Руссуд». Оба завода находились в Николаеве и были частными. Им и был отдан контракт более чем на 100 млн рублей, подразумевавший постройку четырех дредноутов. Сначала двух - «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая», а сразу за ними еще двух - «Император Александр III» и «Император Николай I». Контроль за строительством осуществляло военно-морское ведомство.
Чтобы ускорить работы, решили не создавать новый проект, а несколько модернизировать балтийские линкоры типа «Севастополь». Черноморские дредноуты были чуть медленнее (не 23, а 21 узел), что было не принципиально для ограниченного площадью Черного моря театра военных действий, зато лучше бронированы. Главным оружием были 12 расположенных в четырех башнях 305-миллиметровых орудий, способных отправлять снаряды весом в полтонны более чем на 20 км. В июне 1911-го года первый корабль серии, названный именем матери государя, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, был заложен, а уже в октябре 1913-го его спустили на воду. Еще полтора года ушли на достройку, вооружение и флотскую приемку.
«Императрица Мария» вошла в Севастопольскую бухту днем 30 июня 1915 года, едва завершив ходовые испытания. Но было уже некогда - прорвавшиеся в Черное море переданные Турции немецкие крейсера «Гебен» и «Бреслау», пользуясь почти трехкратным преимуществом в скорости перед нашими броненосцами, буквально терроризировали торговые коммуникации. С вводом в строй двух «Императриц» («Екатерина Великая» была принята в состав флота в октябре 1915-го) немецким рейдерам стало не до смеха - наши линкоры лишь немного уступали противнику в скорости, зато значительно превосходили его в огневой мощи и дальнобойности пушек. В январе 1916 года «Гебен» встретился с «Императрицей Екатериной» и едва унес ноги, получив несколько попаданий с дистанции 22 км. Спастись ему удалось исключительно благодаря опустившейся темноте, под прикрытием которой рейдер проскользнул в Босфор.
«Императрица Мария» стала флагманом - на ней держал флаг адмирал Александр Васильевич Колчак, принявший командование флотом летом 1916-го. В этом была некоторая историческая преемственность, ведь так же назывался флагман Павла Степановича Нахимова, на котором прославленный адмирал громил турок в Синопской битве. 90-пушечный красавец-парусник вместе с другими кораблями эскадры был затоплен в Севастопольской бухте, и кто мог тогда подозревать, что его наследник-дредноут повторит эту судьбу.
«Было сделано всё возможное...»
20 октября 1916 года, примерно в 6 часов 15 минут утра, жители прибрежной части Севастополя, а также экипажи кораблей, стоявших на якорях и у пирсов в Южной и Северной бухтах гавани, были потрясены звуком взрыва огромной мощности. Источник его стал очевиден сразу: над носовой частью «Императрицы Марии» поднялся огромный 300-метровый столп черного дыма.
В считаные минуты матросы и офицеры экипажей привели корабли в боевую готовность, ночевавшие в городе моряки бегом возвращались на борт, жители сравнительно небольшого тогда города высыпали на возвышенности и набережные. Было видно, что в том месте на носу горящего корабля, где находилась первая орудийная башня главного калибра, фок-мачта с боевой рубкой и передняя дымовая труба, образовалась громадная дыра... Затем последовала серия новых взрывов - всего их было 25. Экипаж флагмана с первой минуты боролся с огнем, а портовые буксиры оттаскивали подальше от горящего линкора пришвартованные рядом «Евстафий» и «Екатерину Великую». Спасательную операцию возглавил лично адмирал Колчак, который прибыл на место буквально через несколько минут после первого взрыва.
Но героические попытки моряков спасти корабль успехом не увенчались. Взрывы продолжались, и вскоре громадный дредноут начал заваливаться на правый борт, а затем резко перевернулся вверх килем и затонул. С момента начала пожара прошло около часа.
В пожаре погибли более 300 моряков. Кто-то был сразу убит взрывами и потоком огня, другие задохнулись в густом дыму, кто-то оказался блокирован в помещениях и утонул вместе с кораблем. Многие умерли в госпиталях от страшных ожогов. Корабль был полностью загружен углем, мазутом и боеприпасами, которые постепенно взрывались по мере продвижения огня. И если бы не самоотверженные действия экипажа «Императрицы Марии» и флотских команд, всё могло обернуться гораздо хуже - скорее всего, дело не завершилось бы потерей одного корабля...
Вот телеграмма адмирала Колчака начальнику Генерального морского штаба Ставки адмиралу Александру Ивановичу Русину, отправленная в день катастрофы:
«Секретно № 8997
7 (20-го по новому стилю. - «Известия») октября 1916 года.
Пока установлено, что взрыву носового погреба предшествовал пожар, продолжавшийся ок. 2 мин. Взрывом была сдвинута носовая башня. Боевая рубка, передняя мачта и труба взлетели на воздух, верхняя палуба до второй башни была вскрыта. Пожар перешел на погреба второй башни, но был потушен. Последовавшим рядом взрывов, числом до 25, вся носовая часть была разрушена. После последнего сильного взрыва, ок. 7 час. 10 мин., корабль начал крениться на правый борт и в 7 час. 17 мин. перевернулся килем вверх на глубине 8,5 сажени. После первого взрыва сразу прекратилось освещение и нельзя было пустить помпы из-за перебитых трубопроводов. Пожар произошел через 20 мин. после побудки команды, никаких работ в погребах не производилось. Установлено, что причиной взрыва было возгорание пороха в носовом 12-м погребе, взрывы снарядов явились как следствие. Основной причиной может быть только или самовозгорание пороха, или злоумышление. Командир спасен, из офицерского состава погиб инженер-механик мичман Игнатьев, нижних чинов погибло 320. Присутствуя лично на корабле, свидетельствую, что его личным составом было сделано всё возможное для спасения корабля. Расследование производится комиссией. Колчак».
В тот же день в столице была назначена комиссия Морского министерства, которую возглавил член Адмиралтейств-совета, адмирал Николай Матвеевич Яковлев - уважаемый моряк, в свое время капитан флагмана Тихоокеанского флота броненосца «Петропавловск». Вошел в состав комиссии и создатель дредноутов типа «Севастополь» знаменитый русский кораблестроитель Алексей Николаевич Крылов. Через несколько дней приехал в Севастополь и военно-морской министр адмирал Иван Константинович Григорович. Комиссия работала тщательно, но ее возможности оказались ограничены. С одной стороны, были допрошены практически все участники событий, с другой - вещественных доказательств почти не было, поскольку документы ушли на дно, а экспертизы стали невозможны.
Адмирал Александр Васильевич Колчак
С самого начала отрабатывались три версии: взрыв самопроизвольный, вызванный техническими причинами либо небрежностью, и диверсия. Доклад комиссии не исключил ни одного из вариантов, одновременно выявив ряд служебных нарушений или скорее случаев халатности. Все они не были критичными и являлись следствием несоответствия уставных требований и реалий военного времени. Где-то недолжным образом хранились ключи от помещений с пороховыми зарядами или некоторые отсеки для упрощения службы оказались незапертыми. Моряки ночевали в необорудованном помещении боевой башни, но это было вынужденным, поскольку на корабле всё еще шли ремонтные работы. В них участвовали до 150 инженеров и рабочих, которые каждый день поднимались на борт и сновали по судну - соблюдение всех требуемых уставом норм безопасности в таких условиях вряд ли было возможно. И вполне логичными выглядят объяснения старшего офицера линкора, тогда капитана 2-го ранга Анатолия Вячеславовича Городысского, данные им комиссии: «Требования устава находились в совершенно другой плоскости, чем требования, предъявляемые каждой минутой жизни корабля. Всегдашние (или, вернее, частые) попытки совместить эти плоскости были почти всегда болезненными и производили часто впечатление тормозящего дело педантизма».
Окончательным итогом работы комиссии стало следующее глубокомысленное заключение: «Прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений, сопоставляя выяснившиеся при следствии обстоятельства».
Диверсия или халатность?
Адмирал Колчак в диверсию не верил. Но морской министр Григорович был уверен в обратном: «Личное мое мнение, что это был злонамеренный взрыв при помощи адской машины и что это дело рук наших врагов. Успеху их адского преступления способствовал беспорядок на корабле, при котором ключи от погребов имелись в двух экземплярах: один висел в шкафу при часовом, а другой был на руках у хозяина погребов, что не только незаконно, но и преступно. Кроме того, оказалось, что по просьбе артиллерийского офицера корабля и с ведения первого его командира завод в Николаеве уничтожил крышку люка, ведущего в пороховой погреб. При такой обстановке немудрено, что кто-нибудь из подкупленных лиц, переодетый матросом, а, может быть, и в блузу рабочего, попал на корабль и подложил адскую машину.
Другой причины взрыва я не вижу, а следствие выявить не может, и все должны идти под суд. Но так как под суд должен идти и Командующий флотом, то я просил государя отложить оный до окончания войны, а теперь отрешить от командования судном командира корабля и не давать назначения тем офицерам, которые причастны к открывшимся беспорядкам на корабле» (Цит. по: Григорович И.К. «Воспоминания бывшего Морского министра»).
Работы по подъему «Императрицы Марии» начали еще в 1916-м, но Гражданская война не позволили завершить их и продолжить расследование. В 1918 году всплывший под давлением закачанного в отсеки воздуха корпус корабля отбуксировали в док, осушили, перевернули, выгрузили боеприпасы и сняли вооружение. Советская власть планировала восстановить линкор, но средств не нашлось. В 1927 году останки судна продали на металл.
Со временем свидетели событий на «Императрице» и участники расследования стали возвращаться к трагическим моментам 20 октября 1916 года. Постепенно стали раскрываться и некоторые другие подробности, которые членам комиссии известны быть не могли.
«Таких, как я, не расстреливают»
В 1930-е годы на юге СССР была раскрыта тайная шпионская организация, которую возглавлял некто Виктор Эдуардович Верман. Предвидим хор возмущенных голосов, но дело его было совершенно не похоже на стандартные в те страшные годы приговоры по 58-й статье («Измена родине»). В отличие от большинства невинно осужденных Верман и сам не скрывал, что являлся агентом германской разведки.
Верман родился в 1883 году в Херсоне в семье владельца пароходной компании, немца по национальности. После школы обучался в Германии и Швейцарии, потом вернулся в Россию и работал инженером отдела морских машин завода «Наваль» в Николаеве - там как раз начиналось строительство линкоров. Тогда же начал сотрудничество с немецкой разведкой. Резидентурой руководил кадровый офицер германского генерального штаба капитан Винштайн, работавший вице-консулом в Николаеве, а входили в нее инженеры верфи Шеффер, Линке, Штайфех, Визер, Феоктистов, завербованный во время обучения в Германии электротехник Сбигнев и даже... городской голова Николаева Матвеев. С началом войны вице-консул покинул Россию, передав руководство Верману.
На допросах в ОГПУ разведчик не скрывал, что по его указанию работавшие в Севастополе на доводке «Императрицы Марии» Феоктистов и Сбигнев совершили диверсию, за что им было обещано по 80 тыс. рублей золотом. Сам Верман за руководство диверсией был награжден не только деньгами, но и Железным крестом 2-й степени. Произошло это в те годы, когда он вместе с немецкими частями покинул Украину и жил в Германии. Но позже Вернер вернулся и продолжил свою работу уже в СССР. Молодой следователь Александр Лукин, пораженный откровенностью шпиона, спросил, не боится ли он казни, на что Верман с улыбкой ответил: «Уважаемый Александр Александрович, разведчиков такого масштаба, как я, не расстреливают!»
И действительно, дело Вернера не дошло до суда - он просто исчез. Потом, уже после войны, стало известно, что его обменяли то ли на немецких коммунистов, то ли на арестованных немцами советских «коллег». СССР в те годы поддерживал отношения с Германией, а расследование диверсий против императорского флота в задачи ОГПУ не входило. Лишь многие годы спустя после войны энтузиастами были подняты архивы, и история с группой Вернера вышла наружу; впрочем, как конкретно была проведена операция, так и осталось неизвестно.
«Императрица Мария» была не единственной жертвой таинственного взрыва в годы Первой мировой войны. Тогда же в своих гаванях по неустановленным причинам взорвались три английских и два итальянских линейных корабля. Моряки пеняли на торпеды, мины, поставленные боевыми пловцами, и т.д. Но после окончания боевых действий стало ясно, что никаких операций в означенных местах немецкими и австрийскими диверсионными группами не проводилось. Значит, взрыв могли устроить только внедренные задолго до начала конфликта агенты. Вот почему в предисловии ко второму изданию книги «Мои воспоминания», которое вышло в 1943 году, академик Крылов однозначно написал: «Если бы эти случаи были комиссии известны, относительно возможности «злого умысла» комиссия высказалась бы более решительно».