Александр Кочетков. Любовь и смерть всегда вдвоем. Русский поэт Александр Кочетков: биография, творчество и интересные факты. Учеба в школе и получение высшего образования
Кочетков, Александр Сергеевич - Кочетков Александр Сергеевич (1900–1953) двадцатилетним юношей, вчерашним красноармейцем, посещал в Москве Вяч. Иванова и на его уроках выработал собственный стиль. Почти не печатался, зарабатывал переводами, посмертную известность получил лишь… … Русские поэты Серебряного века
Кочетков Александр Сергеевич - Александр Сергеевич Кочетков (12 мая 1900, Лосиноостровская 1 мая 1953, Москва) русский советский поэт, переводчик. Содержание 1 Биография 2 Библиография 3 Литература … Википедия
Александр Сергеевич Кочетков - … Википедия
Ирхин Александр Сергеевич
Ирхин, Александр Сергеевич - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Ирхин. Александр Ирхин … Википедия
Кочетков - Содержание 1 Мужчины 1.1 A 1.2 В 1.3 Г … Википедия
Ирхин, Александр - Александр Сергеевич Ирхин (10 января 1954) российский футбольный тренер. Футболистом выступал за команды Ростовской области. С июля 2007 года тренировал казахстанский клуб «Астана». С июля 2008 тренер «Торпедо РГ». Имеет тренерскую… … Википедия
Келлер, Александр Андреевич (тренер) - Александр Келлер … Википедия
Стебунов, Иван Сергеевич - Иван Стебунов Имя при рождении: Иван Сергеевич Стебунов Дата рождения: 9 ноября 1981(1981 11 09) (31 год) Место рождения: Павловск, Алтайский край … Википедия
Русские советские поэты - Список русских советских поэтов включает авторов, писавших по русски на территории Советского Союза с 1920 х по 1980 е гг. главным образом, тех, у кого на этот период пришёлся период наиболее активного творчества (так, в список не включены… … Википедия
Русский советский поэт, переводчик.
В 1917 году закончил Лосиноостровскую гимназию. Учился на филологическом факультете МГУ. Еще в юношестве начал писать стихи. Автор пьесы в стихах о Копернике (Театр Московского Планетария). В соавторстве с Константином Липскеровым и Сергеем Шервинским написал две пьесы в стихах, пользовавшиеся успех
ом («Надежда Дурова» и «Вольные фламандцы»).
Среди переводов: «Волшебный рог юноши» Арнима и Брентано (полностью не опубликовано), роман Бруно Франка о Сервантесе; стихи Хафиза, Анвари, Фаррухи, Унсари, Эс-хабиб Вафа, Антала Гидаша, Шиллера, Корнеля, Расина, Беранже, грузинских, литовских, эстонс
ких поэтов; участвовал в переводах «Давида Сасунского», «Алпамыша», «Калевипоэга».
Стихотворное творчество Александра Кочеткова мало известно, но всенародную славу ему принесло стихотворение «Баллада о прокуренном вагоне», больше известное по строке «С любимыми не расставайтесь». Оно в буквальном
смысле стало всенародным шлягером конца XX века благодаря тому, что прозвучало в фильме Эльдара Рязанова «Ирония судьбы или с легким паром». Строкой из «Баллады» названа пьеса Александра Володина, по которой снят одноименный фильм.
Библиография
Впервые «Баллада о прокуренном вагоне» была опубл
икована Львом Озеровым (со вступительной заметкой о Кочеткове) в сборнике «День поэзии» (1966)
Позже «Баллада» вошла в антологию «Песнь любви» (1967)
Напечатана в «Московском комсомольце» и в различных сборниках и антологиях.
В 1974 году в издательстве «Советский писатель» вышла драма в стихах
Александр Кочетков (С любимыми не расставайтесь!)
Лев Озеров
Иногда о поэте читатель и слушатель узнают по одному стихотворению, которое - случайно или неслучайно - ставится во главу всего творчества. Таким стихотворением для Александра Кочеткова стала "Баллада о прокуренном вагоне". Это действительно прекрасное стихотворение. Редкая удача. Но, к счастью, оно далеко не единственное. Наступает, уже наступила пора, когда читатель и слушатель просят, а то и требуют рассказать им обо всем творчестве поэта, показать его сочинения. Сейчас совершается такая первая проба. Были отдельные публикации. Но это по существу первая книга, показывающая избранные произведения Александра Кочеткова: лирику, эпос, драму. Начну все же с полюбившейся всем "Баллады о прокуренном вагоне", которую иногда называют по одной строке: "С любимыми не расставайтесь!"
Об истории появления "Баллады" рассказывает жена поэта Нина Григорьевна Прозрителева в оставшихся после ее смерти и до сих пор не опубликованных записках:
"Лето 1932 года мы проводили в Ставрополе у моего отца. Осенью Александр Сергеевич уезжал раньше, я должна была приехать в Москву позднее. Билет был уже куплен - Ставропольская ветка до станции Кавказской, там на прямой поезд Сочи - Москва. Расставаться было трудно, и мы оттягивали как могли. Накануне отъезда мы решили продать билет и хоть на три дня отсрочить отъезд. Эти же дни - подарок судьбы - переживать как сплошной праздник.
Кончилась отсрочка, ехать было необходимо. Опять куплен билет, и Александр Сергеевич уехал. Письмо от него со станции Кавказской иллюстрирует настроение, в каком он ехал. (В этом письме есть выражение "полугрущу, полусплю". В стихотворении - "полуплакал, полуспал".)
В Москве, у друзей, которых он извещал о первом дне приезда, его появление было принято как чудо воскрешения, так как его считали погибшим в страшном крушении, которое произошло с сочинским поездом на станции Москва-товарная. Погибли знакомые, возвращавшиеся из сочинского санатория. Александр Сергеевич избежал гибели потому, что продал билет на этот поезд и задержался в Ставрополе.
В первом же письме, которое я получила от Александра Сергеевича из Москвы, было стихотворение "Вагон" ("Баллада о прокуренном вагоне")..."
Убереженный судьбой от происшедшего накануне крушения поезда, поэт не мог не думать над природой случайности в жизни человека, над смыслом встречи и разлуки, над судьбой двух любящих друг друга существ.
Так мы узнаем дату написания - 1932 год - и исполненную драматизма историю стихотворения, которое было напечатано спустя тридцать четыре года. Но и ненапечатанное, оно в изустной версии, передаваемое от одного человека к другому, получило огромную огласку. Я услышал его в дни войны, и мне (и многим моим знакомым) оно казалось написанным на фронте. Это стихотворение стало моим достоянием - я с ним не расставался. Оно вошло в число любимых.
Первым, кто рассказал мне историю бытования "Баллады о прокуренном вагоне", был друг А. С. Кочеткова, ныне покойный писатель Виктор Станиславович Виткович. Зимой 1942 года в Ташкент приехал участник обороны Севастополя писатель Леонид Соловьев, автор прекрасной книги о Ходже Насреддине "Возмутитель спокойствия". В ту пору в Ташкенте Яковом Протазановым снимался фильм "Насреддин в Бухаре" - по сценарию Соловьева и Витковича. Виткович привел Соловьева к жившему тогда в Ташкенте Кочеткову. Тогда-то Соловьев и услышал из уст автора "Балладу о прокуренном вагоне". Она ему очень понравилась. Более того, он фанатически полюбил это стихотворение и текст его увез с собой. Казалось оно только что написанным. Так его воспринимали все окружающие (а Соловьев - в ту пору корреспондент "Красного флота" - читал стихотворение всем встречным-поперечным). И оно не только увлекало слушателей - оно стало для них необходимостью. Его переписывали и посылали в письмах как весть, утешение, мольбу. В списках, различнейших вариантах (вплоть до изуродованных), оно ходило по фронтам часто без имени автора, как народное.
Впервые "Баллада о прокуренном вагоне" была опубликована мною (со вступительной заметкой о поэте) в сборнике "День поэзии" (1966). Затем "Баллада" вошла в антологию "Песнь любви" (1967), печаталась в "Московском комсомольце" и с тех пор все чаще и охотнее включается в различного рода сборники и антологии. Строфы "Баллады" берутся авторами в качестве эпиграфов: строка из "Баллады" стала названием пьесы А. Володина "С любимыми не расставайтесь", чтецы включают "Балладу" в свой репертуар. Она вошла и в фильм Эльдара Рязанова "Ирония судьбы..." Можно сказать уверенно: стала хрестоматийной.
Это - о стихотворении.
Теперь об авторе, об Александре Сергеевиче Кочеткове. В 1974 году в издательстве "Советский писатель" отдельной книгой вышло самое крупное его произведение - драма в стихах "Николай Коперник". Были опубликованы две его одноактные стихотворные пьесы: "Голова Гомера" - о Рембрандте (в "Смене") и "Аделаида Граббе" - о Бетховене (в "Памире"). Вышли циклы лирических стихотворений в "Дне поэзии", "Памире", "Литературной Грузии". Вот пока и все. Остальная (весьма ценная) часть наследия (лирика, поэмы, драмы в стихах, переводы) остается все еще достоянием архива...
Александр Сергеевич Кочетков - ровесник нашего века.
Окончив Лосиноостровскую гимназию в 1917 году, он поступил на филологический факультет МГУ. Вскоре был мобилизован в Красную Армию. Годы 1918-1919 - армейские годы поэта. Затем в разное время он работал то библиотекарем на Северном Кавказе, то в МОПРе (Международной организации помощи борцам революции) то литературным консультантом. И всегда, при всех - самых трудных - обстоятельствах жизни, продолжалась работа над стихом. Писать же Кочетков начал рано - с четырнадцати лет.
Хорошо известны мастерски выполненные им переводы. Как автор оригинальных произведений Александр Кочетков мало известен нашему читателю. А между тем его пьеса в стихах о Копернике шла в театре Московского Планетария (был такой весьма популярный театр). А между тем в соавторстве с Константином Липскеровым и Сергеем Шервинским он написал две пьесы в стихах, которые были поставлены и пользовались успехом. Первая - "Надежда Дурова", поставленная Ю. Завадским задолго до пьесы А. Гладкова "Давным-давно" - на ту же тему. Вторая - "Вольные фламандцы". Обе пьесы обогащают наше представление о поэтической драматургии довоенных лет. При упоминании имени Александра Кочеткова даже среди ярых любителей поэзии один скажет:
Ах, ведь он перевел "Волшебный рог" Арнимо и Брентано?!
Позвольте, это он дал ставший классическим перевод повести Бруно Франка о Сервантесе!- добавит другой.
О, ведь он переводил Хафиза, Анвари, Фаррухи, Унсари и других творцов поэтического Востока!- воскликнет третий.
А переводы произведений Шиллера, Корнеля, Расина, Беранже, грузинских, литовских, эстонских поэтов!- заметит четвертый.
Не забыть бы Антала Гидаша и Эс-хабиб Вафа, целой книги его стихов, и участие в переводах больших эпических полотен - "Давида Сасунского", "Алпамыша", "Калевипоэга"!- не преминет упомянуть пятый.
Так, перебивая и дополняя друг друга, знатоки поэзии вспомнят Кочеткова-переводчика, отдавшего столько сил и таланта высокому искусству поэтического перевода.
Александр Кочетков до самой смерти (1953) упоенно работал над стихом. Он казался мне одним из последних выучеников какой-то старой живописной школы, хранителем ее секретов, готовым передать эти секреты другим. Но секретами этими мало кто интересовался, как искусством инкрустации, изготовления крылаток, цилиндров и фаэтонов. Звездочет, он обожал Коперника. Меломан, он воссоздал образ оглохшего Бетховена. Живописец словом, он обратился к опыту великого нищего Рембрандта.
За сочинениями Кочеткова возникает их творец - человек большой доброты и честности. Он обладал даром сострадания к чужой беде. Постоянно опекал старух и кошек. "Чудак этакий!" - скажут иные. Но он был художником во всем. Деньги у него не водились, а если и появлялись, то немедленно перекочевывали под подушки больных, в пустые кошельки нуждающихся.
Он был беспомощен в отношении устройства судьбы своих сочинений. Стеснялся относить их в редакцию. А если и относил, то стеснялся приходить за ответом. Боялся грубости и бестактности.
До сих пор мы в большом долгу перед памятью Александра Кочеткова. Он полностью не показан еще читающей публике. Надо надеяться, что это будет сделано в ближайшие годы.
Хочу самым беглым образом обрисовать его внешность. У него были длинные, зачесанные назад волосы. Он был легок в движениях, сами движения эти выдавали характер человека, действия которого направлялись внутренней пластикой. У него была походка, какую сейчас редко встретишь: мелодична, предупредительна, в ней чувствовалось что-то очень давнее. У него была трость, и носил он ее галантно, по-светски, чувствовался прошлый век, да и сама трость, казалось, была давняя, времен Грибоедова.
Продолжатель классических традиций русского стиха, Александр Кочетков казался некоторым поэтам и критикам тридцатых - сороковых годов этаким архаистом. Добротное и основательное принималось за отсталое и заскорузлое. Но он не был ни копиистом, ни реставратором. Он работал в тени и на глубине. Близкие по духу люди ценили его. Это относится, в первую очередь, к Сергею Шервинскому, Павлу Антокольскому, Арсению Тарковскому, Владимиру Державину, Виктору Витковичу, Льву Горнунгу, Нине Збруевой, Ксении Некрасовой и некоторым другим. Он был замечен и отмечен Вячеславом Ивановым. Более того: это была дружба двух русских поэтов - старшего поколения и молодого поколения. С интересом и дружеским вниманием относилась к Кочеткову Анна Ахматова.
Впервые я увидел и услышал Александра Сергеевича Кочеткова в Хоромном тупике в квартире Веры Звягинцевой. Помнится, тогда были с нами Клара Арсенева, Мария Петровых, Владимир Любин. Мы услышали стихи, которые мягко, душевно читал автор, необычайно мне понравившийся. В тот вечер он услышал в свой адрес много добрых слов, но вид у него был такой, будто все это говорилось не о нем, а о каком-то другом поэте, заслужившем похвалу в большей степени, чем он сам.
Он был приветлив и дружелюбен. Каким бы он ни был печальным или усталым, его собеседник этого не чувствовал.
Собеседник видел перед собой, рядом с собой милого, душевного, чуткого человека.
Даже в состоянии недуга, недосыпа, нужды, даже в пору законной обиды на невнимание редакций и издательств Александр Сергеевич делал все для того, чтобы его собеседнику или спутнику это состояние не передавалось, чтобы ему было легко. Именно с такой идущей от души легкостью он однажды обернулся ко мне и, мягко стукнув тростью по асфальту, сказал:
У меня имеется одно сочинение, представьте себе - драма в стихах. Не составит ли для вас труда познакомиться - хотя бы бегло - с этим сочинением? Не к спеху, когда скажете и если сможете...
Так, году в 1950-м, ко мне попала драматическая поэма "Николай Коперник".
Начав с истории одного стихотворения ("Баллада о прокуренном вагоне"), я обратился к его автору и его истории.
От одного стихотворения тянется нить к другим произведениям, к личности поэта, так ему полюбившегося и ставшего для него близким другом и собеседником.
Эта книга избранных произведений поэта представляет разные жанры его творчества: лирику, драматические новеллы (так назвал их сам А. С. Кочетков), поэмы.
В работе над книгой я пользовался советами и архивами друзей поэта - В. С. Витковича и Л. В. Горнунга, между прочим передавшего мне сделанный им снимок Александра Кочеткова, помещенный в этой книге. Приношу им свою благодарность.
Чуть свет. Час утра. Тающий полет Луны за Копетдаг, и вкруг нее Пронзительная легкая качель Стрижей. Вот - огненно зазеленел Тутовник, и застрекотала в нем Чечетка воробьев. Как лепесток Цветка, у круч молочный воздух. Вдруг - По серым шелковинкам облаков Взлетело пламя. О, не забывай, Что мы - жильцы воздушнейшей из звезд Где даже солнца бесподобный блеск Окрашен в пурпур нежности твоей!
Баллада о прокуренном вагоне
Как больно, милая, как странно, Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,- Как больно, милая, как странно Раздваиваться под пилой. Не зарастет на сердце рана, Прольется чистыми слезами, Не зарастет на сердце рана - Прольется пламенной смолой. - Пока жива, с тобой я буду - Душа и кровь нераздвоимы,- Пока жива, с тобой я буду - Любовь и смерть всегда вдвоем. Ты понесешь с собой повсюду - Ты понесешь с собой, любимый,- Ты понесешь с собой повсюду Родную землю, милый дом. - Но если мне укрыться нечем От жалости неисцелимой, Но если мне укрыться нечем От холода и темноты? - За расставаньем будет встреча, Не забывай меня, любимый, За расставаньем будет встреча, Вернемся оба - я и ты. - Но если я безвестно кану - Короткий свет луча дневного,- Но если я безвестно кану За звездный пояс, в млечный дым? - Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного, Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим. Трясясь в прокуренном вагоне, Он стал бездомным и смиренным, Трясясь в прокуренном вагоне, Он полуплакал, полуспал, Когда состав на скользком склоне Вдруг изогнулся страшным креном, Когда состав на скользком склоне От рельс колеса оторвал. Нечеловеческая сила, В одной давильне всех калеча, Нечеловеческая сила Земное сбросила с земли. И никого не защитила Вдали обещанная встреча, И никого не защитила Рука, зовущая вдали. С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них,- И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! Когда уходите на миг!
Русская советская поэзия. Москва: Художественная литература, 1990.
* * *
Все смолкнет: страсть, тоска, утрата... О дне томящем не жалей! Всех позже смолкнет - соловей, Всех слаще песни - у заката.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
Глубокая страсть не похожа на юные муки: Она не умеет стонать и заламывать руки, Но молча стоит, ожидая последнего слова, К блаженству и к гибели с равным смиреньем готова, Чтоб веки сомкнуть и спокойно взойти, если надо, Тропой осужденных на облачный гребень Левкада.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
Две цветных гравюры
1. Серый дворик Серый дворик завален рухлядью. Облачно-бледен Голубоватый денек. Желоб свисает с крыльца. Гусь и гусыня стоят над лоханью с объедками: шеи Вылиты из серебра, крылья - узорная чернь. От пирамидки стволов березовых льется атласный Мягко-развеянный свет на обомшелый забор. Тес почернел и раздался: в пролом протянула рябина Ржавую кисть, проросла бронзовой шапкой сирень. А над забором встает екатеринински-пышный, В ветхий багрянец одетый, стройный церковный маяк. Он осеняет убогую жизнь - и в небо вонзает На трехсаженной игле черный обветренный крест. 2. Мальчик-пастух Мальчик-пастух с посошком глядит в туманное небо, Где распахнула крыло черная стая грачей. Нежный рот приоткрыт, встревожены тонкие брови, В серо-лучистых глазах спит, околдована, грусть. Грудятся свиньи кругом - уступами гладко-округлых Розово-серых камней в блекло-зеленой траве. Рылом в кротовью нору уткнулся боров. Свисает Белая гроздь поросят с маткиных тучных сосков. Озимь вдали распахнула свой плащ весенний. Но хмуро Над оловянной рекой бурые дремлют стога. А на окраине - лес в узор из лапчатых елей Вплел, как парчовую нить, желтое пламя берез.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
Двенадцать элегий
I Хор жаворонков в синей вышине Трепещет крылышками. Сердце мне - Все радостней, беспечней, поднебесней - Пьянит порхающая песня песней. Звенят певцы в воздушной синеве,- Пусть гнездышко у каждого в траве, Пусть, затенив их крыльями своими, Парящий ястреб кружится над ними. О, если бы смог и я, в родных горах, Отбросить немощь, страсть, желанье, страх И горький помысл о насущном хлебе!.. О, если бы мог я петь, купаясь в светлом небе! II Громады гор, одетые в леса, Заснули. Под откосом - полоса. Луна дрожит в быстробегущей Мтквари. Бьет полночь. При двенадцатом ударе На холм кладбищенский спустилась тишина. Лишь музыка сверчков кругом слышна. Вздохнет струна и стихнет, замирая, Но тотчас отзовется ей вторая - Как будто тысяча воздушных рук Ткет трепетный, протяжно-слитный звук. Здесь, позабыв урочище людское, Земля застыла в дреме и покое, Здесь отдыхает грудь, полудыша... Но где же ты теперь, моя душа, Безудержная, юная, слепая? Как пела ты, над пропастью ступая! Как жаждала любить иль умереть! Тебя уж нет, ты не вернешься впредь... Тебя уж нет, но к тени быстролетной Еще тянусь я памятью бесплотной. А ночь, касаясь утомленных век, Любовно шепчет мне, что жизнь ушла навек. III Букет жасмина на столе моем Благословляет одинокий дом: Пускай душа блаженством не согрета, Он ей несет весь пыл, все буйство лета. Не знаю, чьей участливой рукой Зажжен жасмина праздник восковой,- Залог, быть может, нежности таимой... Но он подарен не рукой любимой! Благоуханьем светлым окружен, Вдыхаю мир, как облако, как сон. В тебе, благословенная отрада, Нет примеси губительного яда, Мятежная тоска тебе чужда... О, в этом облаке остаться б навсегда! IV Бессмертно-молодой хрусталь ключа Из камня пробивается, журча: Когда пылает солнце во вселенной, Он семь цветов дробит в пыли мгновенной, И я, чтоб в сердце затушить огонь, Живую радугу ловлю в ладонь. Как жаждал я несбыточного рая! И, "над ручьем от жажды умирая", Припав к камням, как я молил у них Отдохновенной ласки... хоть на миг! И вот ключа целительная сила Все страстные томленья погасила, И свежей мглой мне сердце обволок Один всеутоляющий глоток. V Преодоленье... Поднимаюсь я По руслу пересохшего ручья. Пусть лоб мне опаляет зной небесный, Пусть спотыкаюсь на тропе отвесной, Пусть сердце задыхается в груди,- Иду... Зачем? Что манит впереди? Вершина. На корнях сосны столетней Прилягу здесь. Как жарок воздух летний! Как сладко слиты - фимиам смолы И свежесть из долины, полной мглы! Тень облаков скользит, лаская горы... И вновь влекут безбрежные просторы, И сердцу вновь желанен божий свет... Но вниз дороги нет и вверх дороги нет. VI На кладбище, в живой тени дубов, Небытия ловлю священный зов, Но он звучит мне нынче по-иному. Погружены в бесчувственную дрему Прохладных намогильников ряды - Под вечной лаской солнца иль звезды. Всего благословенного лишенный, Без радости, с душой опустошенной, Я долго был со смертью обручен - И страстно рвался в беспробудный сон. И что ж! Теперь, на солнечном погосте, Где под землей бездумно тлеют кости, Вдыхаю вновь стозвучный трепет дня - И сладко усыпляет он меня. Но разве листьев шорох и движенье Не та же тишина небытия, Которую звала, тоскуя, грудь моя? VII В воздушном море облако плывет. Что движет им? Куда стремит полет? Где поднебесное его жилище? Всего земного радостней и чище,- Оно подобно, в тихой вышине, От неба оторвавшейся волне. Скользит в долине тень его живая, С холма на холм легко переплывая, То нежно обнимая гребни гор, То опускаясь в луговой простор. Любому сердцу и любому саду Равно дарит любовную прохладу Посланница бесстрастной высоты... Не так же ли, мой стих, ласкаешь землю ты? VIII Двух бабочек влюбленная чета Крылатой пляской кротко занята. Воздушные! Что им тоска людская! Не устают они, круги смыкая, Порханьями друг друга обнимать. Вот врозь летят, вот встретились опять, Вот на шиповник белый сели рядом... Слежу за ними безмятежным взглядом, И кровь, неукротимая порой, Усыплена божественной игрой. Но если б то, что гибельно и мило, Мне сердце вновь бездумьем осенило,- Как беззаветно вновь отдался б я Восторгу и тоске родного бытия! IX Я не дошел до моря. Но вдали, На пасмурной окраине земли, Мерцало зеркало. И ширь морская, Прикосновеньем веющим лаская Горячий лоб, разоблачила вдруг В душе моей гнездящийся недуг. И сердце обожгли воспоминанья... О, сколько в прошлом счастья и страданья! Но радость, что встречалась мне в пути, Я погубил, не дав ей расцвести. Стою в раздумье, тайном и глубоком... И этот стих, склоняясь перед роком, Я посвящаю морю - и тебе, Последний отблеск дня в моей ночной судьбе! X Поет природа. Все шумит кругом, Пахучий ветер залетает в дом: Перед балконом липа вековая, Дремотные мечтанья навевая, Качается в торжественном цвету. Ее пыльца дымится на лету, Могучая листва звенит протяжно, А ветви машут медленно и важно... Что ж! Разве липа сетовать должна О том, что отгорит ее весна? Цветет... К чему ей горькая наука, Что на земле всесильна лишь разлука? Нет! В этот свой неповторимый час Она волшебно покоряет нас, А после... Остов под сыпучим снегом Приникнет памятью к давно угасшим негам. XI Прочь от земли! Пора мне стать звездой - Одной из тех, что легкой чередой Проносятся по призрачному кругу И светят, сквозь вселенную, друг другу. Они чужды тревогам, страсть не жгла Их облачно-эфирные тела, Их души серафически спокойны, Они - небесной участи достойны... Хочу и я в бездонность к ним упасть, Из сердца вместе с кровью вырвать страсть, Расстаться с жизнью, беспощадно зная, Что не нужна душе юдоль иная, Что муки больше нет и страха нет, Когда пронижет тьму очей любимых свет. XII Прости мне, Муза! На закате дней Посмел воззвать я к милости твоей. Я верил: скорбный звук последних песен Разрушит мир, что стал для сердца тесен. Ты слушаешь с улыбкой этот стих... Нет, я не смел касаться струн твоих: Былой восторг в их трепете тревожном, И вновь душа томится невозможным: Из облачного полузабытья Ее к забытой жизни вызвал я - Безвестной властью песенного слова. И нежный образ мне явился снова. Но, в волшебство напева облечен, Стал ближе, кротче, безмятежней он...
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
Земля! Когда грудь задохнется Отчаяньем, едким как дым,- Повей из родного колодца В нее шелестящим ночным Дождем. Пролетающих молний Перо мне алмазное брось, И грохотом дом мой наполни, И мраком, и ветром насквозь! Корнями в родник потаенный, В незримые звезды лицом,- Раздвинь потолок закопченный Сиреневым буйным кустом! Неслыханных песен потребуй, К блаженству меня приневоль - Глазами, в которых все небо, Руками, в которых вся боль!
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
И снежинки, влетевшие в столб чужого огня, К человеческой нежности возвращают меня. И в ручье, вечно плещущем непостижно куда, Человеческой нежности раскололась звезда. И в туман убегающим молодым голосам С человеческой нежностью откликаюсь я сам. Не мечту ль, уходящую с каждым смеркнувшим днем, Человеческой нежностью безрассудно зовем?
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
Из вихря, холода и света Ты создал жизнь мою, господь! Но чтобы песнь была пропета, Ты дал мне страждущую плоть. И я подъемлю с горьким гневом Три ноши: жалость, нежность, страсть,- Чтоб всепрощающим напевом К твоим ногам порой упасть. И сердца смертную усталость Ты мучишь мукой долгих лет - Затем, чтоб нежность, страсть и жалость Вновь стали - холод, вихрь и свет!
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
Из Санои
Так живи, чтоб сам ты смертью был избавлен от живых, А не так живи, чтоб смертью от себя избавить их.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
Из Хафиза (Ты, чье сердце - гранит...)
Ты, чье сердце - гранит, чьих ушей серебро - колдовское литье, Унесла ты мой ум, унесла мой покой и терпенье мое! Шаловливая пери, тюрчанка в атласной кабо, Ты, чей облик - луна, чье дыханье - порыв, чей язык - лезвие! От любовного горя, от страсти любовной к тебе Вечно я клокочу, как клокочет в котле огневое питье. Должен я, что кабо, всю тебя обхватить и обнять, Должен я хоть на миг стать рубашкой твоей, чтоб вкусить забытье. Пусть сгниют мои кости, укрыты холодной землей,- Вечным жаром любви одолею я смерть, удержу бытие. Жизнь и веру мою, жизнь и веру мою унесли - Грудь и плечи ее, грудь и плечи ее, грудь и плечи ее. Только в сладких устах, только в сладких устах, о Хафиз,- Исцеленье твое, исцеленье твое, исцеленье твое!
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
Ласточки под кровлей черепичной Чуть журчат, стрекочут тополя. Деловито на оси привычной Поворачивается земля. И, покорны медленному кругу, Не спеша, струятся в полусне - Воды к морю, ласточки друг к другу, Сердце к смерти, тополя к луне.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
Мгновенья нет, есть память. Слух полночный Сквозь вздох крови и благовест цветочный Вдруг различит тоскливый некий звук Невидимых орбит (так майский жук Поет под яблоней). Душа людская, Каким поющим воплем истекая, В какую бездыханность темноты На крыльях памяти несешься ты?..
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
Надпись на гробнице Тристана и Изольды
Когда, в смятенный час заката, Судьба вручила нам двоим Напиток нежный и проклятый, Предназначавшийся другим,- Сапфирным облаком задушен, Стрелами молний вздыбив снасть, Корабль упругий стал послушен Твоим веленьям, Кормщик-Страсть. И в ту же ночь могучим терном В нас кровь угрюмо расцвела, Жгутом пурпуровым и черным Скрутив покорные тела. Клоня к губам свой цвет пьянящий, В сердца вонзая иглы жал, Вкруг нас тот жгут вихрекрутящий Объятья жадные сужал,- Пока, обрушив в душный омут Тяжелый звон взметенных струй, Нам в души разъяренней грома Не грянул первый поцелуй. . . . . . . . . . . . . . . . О весны, страшные разлуки! О сон беззвездный наяву! Мы долго простирали руки В незыблемую синеву. И долго в муках сиротели, Забыты небом и судьбой, Одна - в зеленом Тинтажеле, Другой - в Бретани голубой. . . . . . . . . . . . . . . . . И наша страсть взалкала гроба, И в келье вешней тишины Мы долго умирали оба, Стеной пространств разделены. Так, низойдя в родное лоно, Мы обрели свою судьбу, Одна - в гробу из халцедона, Другой - в берилловом гробу. . . . . . . . . . . . . . . . И ныне ведаем отраду Незрячей милости людской. Нас в землю опустили рядом В часовне Девы пресвятой. Чтоб смолкли страсти роковые, Чтоб жар греха в сердцах погас, Алтарь целительной Марии В гробах разъединяет нас. ...Но сквозь гроба жгутом цветущим Ветвь терна буйно проросла, Сплетя навек - в укор живущим - В могилах спящие тела.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
Не верю я пророчествам, Звучавшим мне не раз: Что будет одиночеством Мой горек смертный час. Когда б очами смертными Ни завладел тот сон,- Друзьями неприметными Я вечно окружен. Коль будет утро чистое - Протянет навсегда Мне перышко огнистое Рассветная звезда. Пробьет ли час мой в зоркую Дневную тишину - Под смех за переборкою Беспечно я усну. Придет ли срок назначенный В вечерней звонкой мгле,- Журчаньем гнезд укачанный, Приникну я к земле. Коль будет ночь угрюмая - Сверчку со мной не спать, И я забудусь, думая, Что день придет опять. А страшное, любимая, Весь горький пыл земной Уйдут в невозвратимое Задолго предо мной.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
О, как горька тоской мгновений, Как вечной мукой солона - Моих последних вожделений Из бездны вставшая волна! Отягчена нездешним жаром, Жадна безвестной глубиной, Она виски мои недаром Спалила страстью ледяной. В провалах смерти неминучей, В теснинах пагубного зла - Она нашла свой вздох певучий, Свой сладкий голос обрела.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
Откуда музыка? - Не знаю. Я Сумерничал здесь в уголку и думал: Что сладко жить, что (все-таки) любовь Сильнее смерти, что цветы прекрасны (И даже колокольчики), что труд Кристаллизует душу, но и в камне Стучит живое сердце. А сосед Тем временем настраивал гитару. Потом я ненароком задремал. Проснулся вот... И музыки не слышал.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
Памяти моего кота
В приветливом роду кошачьем Ты был к злодеям сопричтен. И жил, и умер ты иначе, Чем божий требует закон. Мы жили вместе. В розном теле, Но в глухоте одной тюрьмы. Мы оба плакать не хотели, Мурлыкать не умели мы. Одна сжигала нас тревога. Бежали в немоте своей, Поэт - от ближнего и бога, А кот - от кошек и людей. И, в мире не найдя опоры, Ты пожелал молиться мне, Как я молился той, которой Не постигал в земном огне. Нас разлучили. Злой обиде Был каждый розно обречен. И ты людей возненавидел, Как я божественный закон. И, выброшен рукою грубой В безлюдье, в холод, в пустоту, Ты влез туда, где стынут трубы, Где звезды страшные цветут... И там, забившись под стропила, Ты ждал - часы, года, века,- Чтоб обняла, чтоб приютила Тебя хозяйская рука. И, непокорным телом зверя Сгорая в медленном бреду, Ты до конца не мог поверить, Что я не вспомню, не приду... Я не пришел. Но верь мне, милый: Такой же смертью я умру. Я тоже спрячусь под стропила, Забьюсь в чердачную дыру. Узнаю ужас долгой дрожи И ожиданья горький бред. И смертный час мой будет тоже Ничьей любовью не согрет.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
Понятен мир с его весной, понятны Люди с их праздником (мое окно Блестит, как и у всех), понятна смерть Моих тюльпанов (в них она вселилась, Едва их срезали, хоть на столе Кроваво дозревали, раскрываясь Навстречу гибели, что нынче в ночь Их стебли выпила, их лепестки Обуглила, их листья изломала),- Но почему спаленные тычинки Еще вздымают облако любви И черной пылью смерти обнимают Иссохший пестик,- но откуда песня?
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
Поэма о молодом серпе
Нос в воротник, лицо под шляпой (так Брела бы вешалка), через плечо Кошель с продуктами, - в февральский вечер, Немного оттеплевший и с оттенком Стального пурпура, бульваром шел Не слишком юный гражданин. Грачи Горланили в раскидистых плетушках Деревьев. Что-то твердое оттуда (Ледяшка или сук) вдруг подзатыльник Дало мимоидущему, - а шляпа, Переместившись на оси, раскрыла Ему глаза. Новорожденный серп, Зеркально-изощренный, заблудился В грачиных гнездах - и один из самых Занозистых грачат, впустив все когти В его точеный краешек, все перья Взъерошив, закатив глаза, хрипя От восхищенья, реял в синеве На золотых качелях. Молод мир И одинок, ему не угрожает Ни вздутость вен, ни старческая одурь Утрат. Ныряя в голубом эфире, Несчетные круги он пробежит Стеклянной бусинкой. Потом, разбившись На миллион осколков, перестанет Существовать. И еще слышным звоном Вздохнет о нем вселенная...
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
Поэт
Средь голых стен, изъеденных клопами, Ни в смерть, ни в страсть не верящий давно, Сидит поэт, и пялится в окно, И утомленно вопрошает память. Внизу - проспект с огнями и толпами, Здесь - гребни крыш, безлюдно и темно. В пустом бокале вспыхнуло вино. Восходят звезды робкими стопами. Пером он помавает в пузырьке, Чтоб раздробить сгустившуюся влагу,- И легкая строка, скользя к строке, Узором клякс ложится на бумагу. Поэзия российская жива, Пока из клякс рождаются слова.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
1 Предметы органической природы Безмолвствуют. И только человек Кричит: люблю!- любимую лаская (Как будто потерял ее), и в крике Такая боль, такая смерть, что звезды Ссыпаются с иссохшего зенита И листья с размагниченных ветвей. 2 Мир молит ласки (душу потерять Страшней, чем жизнь). Любите свой народ (Как и одежду), по законам фуги Растите мысль, катайтесь на коньках,- И страшный суд придется отложить.
Александр Кочетков. С любимыми не расставайтесь! Стихотворения и поэмы. Москва: Советский писатель, 1985.
* * *
Проходит день своей дорогой, И солнце не смежает век. Как белый тур тяжелорогий, Над горной далью встал Казбек. А мне орфическая лира Звенит, звенит издалека: Она, как день последний мира, И светозарна, и горька!
«С любимыми не расставайтесь…»
Борис РОЗЕНФЕЛЬД
Представляю: Кисловодск. Широкое полотно улицы Широкой. К калитке прекрасного особняка подходит вальяжный, большой, красивый человек, модно одетый, в шляпе и с тростью. Он стучит в калитку, ведущую к двухэтажному особняку, принадлежащему Инне Григорьевне Прозрителевой. Адрес этот хорошо знаком и жителям Кисловодска, и приезжим знаменитостям расположенной здесь читальней с журналами, книгами, газетами. Здесь читают стихи, звучит музыка…
Кто там?
- Граф Алексей Николаевич Толстой…
Это не ошибка и не преувеличение. В 30-40-е годы желанными гостями в этом особняке были и Максимилиан Волошин, и Вячеслав Иванов, и представители местного поэтического «бомонда» - Михаил Долинский, Татьяна Чугай, Алексей Славянский, а также гости из Владикавказа – Вера Меркурьева, Евгений Архипов, Сергей Аргашев, Михаил Слободской.
Радушие хозяев не знало границ. Обворожительная Инна Григорьевна, которую иначе и не называли, как Инуся, и ее муж Александр Сергеевич Кочетков составляли тот удивительный центр притяжения художественной интеллигенции, адрес которого был известен и в столичных кругах.
Вот я и коснулся этого имени: Александр Кочетков, поэт, переводчик, драматург, восторженное сердце.
Я благодарен случаю и щедрому дару доброго сердца: в музей музыкальной и театральной культуры был принесен драгоценный сборник «Кисловодская тетрадь» Александра Кочеткова. Старейшая певица Кисловодской филармонии Нонна Евдокимовна Ватутина рассталась с дорогим раритетом, обогатив фонды музея: «Пусть больше людей знают об этом замечательном поэте!».
В «Кисловодской тетради» - 100 машинописных страниц, 20 из которых увидели свет в «Золотой зурне». Три стихотворения опубликованы мною в рижском журнале «Даугава» (№ 5, 2000).
В 1985 году вышел первый поэтический сборник Кочеткова «С любимыми не расставайтесь! » (М., «Советский писатель», 1985), составителем которого был Лев Озеров . В предисловии он писал: «До сих пор мы в большом долгу перед памятью Александра Кочеткова. Он полностью еще не показан читающей публике… За сочинениями Кочеткова возникает их творец – человек большой доброты и честности. Он обладает даром сострадания к чужой беде… Он был художник во всем. Деньги у него не водились, а если и появлялись, то немедленно перекочевывались под подушку больных и в пустые кошельки нуждающихся…».
То, что появился такой сборник, - прекрасно!.. Но все равно этого мало. И мне очень хочется напомнить о поэте – скромном, не гнавшемся за славой и популярностью, не выпячивавшем собственное «я», не претендовавшем на роль поэтической знаменитости.
А слава и популярность у Кочеткова были несомненными. Только прятались они в тени его скромности. Слава получилась какой-то анонимной, но зато поистине всенародной.
Уверен, 90 процентов из опрошенных любителей и знатоков поэзии не назовут автора знаменитого стихотворения «Баллада о прокуренном вагоне », более известного по строке «С любимыми не расставайтесь… ». Имя автора – Александр Кочетков!
Стихи эти во время войны переписывали в письмах к родным солдаты на передовой. Они положены на музыку. Они звучали в фильме Эльдара Рязанова «Ирония судьбы…».
…Зачерпнем ладонью ключевой воды кочетковской поэзии, освежим душу прозрачными и нежными стихами:
Не верю я пророчествам, Звучащим мне не раз: Что будет одиночеством Мне горек смертный час. Когда б очами смертными Не завладел тот сон, - Друзьями неприметными Я вечно окружен. Коль будет утро чистое – Протянет навсегда Мне перышко огнистое Рассветная звезда.
Друзья называли Александра Сергеевича «наш Пушкин». Компании были веселыми, шумными, с чаепитиями и пирогами, с непреходящей благожелательностью и гостеприимством Инуси… И обязательно – со стихами, рожденными «по случаю» или просто по велению души. Не знал граф А. Н. Толстой, что стучаться в калитку на кисловодской улице Широкой не нужно. Она всегда была открыта.
С болью сердца констатирую: нет уже того особняка, снесен руками казенными и равнодушными. А какой бы мог быть музей нашей интеллигенции!..
Кочетков родился 12 мая 1900 года. В возрасте 53 лет умер. Прожил обидно мало. Написал, перевел, сочинил много. Любил и был любим прекраснейшей из женщин. На ней и был женат. Она, его очаровательная муза, - Инна Григорьевна Прозрителева, дочь ученого-краеведа и основателя Ставропольского краеведческого музея - Григория Николаевича Прозрителева . Его имя увековечено на памятной доске музея: «имени Г.Н.Прозрителева и Г.К.Праве».
В Ставрополе иногда жили в доме Прозрителева и «молодые». Но и Александра Сергеевича, и Инусю всегда притягивал Кисловодск, который они любили, любили свой знаменитый дом, на огонек которого, как бабочки на свет, слетались люди чувствительной души и горячего воображения.
Любимыми праздниками здесь были дни рождений, которые отмечались всем и всегда: приглашались друзья, обязательным был «именинный пирог». Свои даты Александр Сергеевич отмечать не любил, но друзьям охотно посвящал стихи. Это было главным подарком виновнику торжества. И особенно, если именинницей была его жена:
Ах, для чего в те дни, в те ночи, Я не пришел на твой призыв?.. Из казней – казни нет жесточе, Как умереть, не долюбив!..
Стихи лились, им было вольготно и уютно жить в большом сердце поэта. И какими мучительными были для него походы в редакции газет и журналов!.. «Он был беспомощен в устройстве судьбы своих сочинений, – утверждает Лев Озеров. – Боялся грубости и бестактности… Был приветлив и дружелюбен… Походка у него была, какую редко встретишь: мелодична, предупредительна…».
Не хочу, чтобы у читателя сложилось впечатление, что Кочетковы всю жизнь были связаны только с Кавказом, огромную любовь к которому не скрывали никогда. Еще была Москва, где они жили, где встречались с друзьями, где «подпитывались» настроениями бурлящей литературной жизни, посещали библиотеки, издательства, редакции, архивы. В Москву они в основном возвращались, ведь сам Александр Сергеевич был связан с ней «кровно» - он родился на Лосином Острове Московской области, где и закончил гимназию, в 17 лет поступив на филологический факультет МГУ. Из Москвы был мобилизован в Красную Армию – до 1919 года. Потом приходилось работать и библиотекарем, и литературным консультантом. И все годы, начав писать с 14 лет, он работал над стихом.
Помимо собственных стихов, Кочетков мастерски выполнял переводы на русский язык венгра А. Гидаша, грузинских поэтов А. Церетели, Т. Цбиери и В. Гаприндашвили, поэтов Востока – Хафиза, Анвари, Фаррухи, Унсари, Эс-хабиб Вафа. А можно ли забыть его переводы Шиллера, Корнеля, Расина, Беранже?..
А это очень непростой труд. Недаром А. С. Пушкин утверждал, что «переводчики – это почтовые лошади просвещения».
Кочетков интересовался драматургией. В соавторстве с К. Липскеровым и С. Шервинским он написал пьесы в стихах – «Надежда Дурова» и «Вольные фламандцы». Они были поставлены, пользовались успехом так же, как и его собственная пьеса о Николае Копернике. Кстати, пьеса «Надежда Дурова» увидела сценический свет значительно раньше, чем «давным-давно» А. Гладкова на ту же тему. «Надежду Дурову» поставил Юрий Завадский.
…Всю войну Кочетков прожил в Ташкенте, где едва сводил концы с концами литературными переводами, но зато находил огромную радость от общения с Марией Петровых и Анной Ахматовой, другими литераторами, кого война занесла в этот «город хлебный» во время эвакуации.
Поэзия согревала души людей в лютые годы всеобщей беды…
Сейчас, в XXI веке, наблюдается явственный спад «поэтической любви»… И все же! Думаю, «инспектируя» ХХ век, мы не должны забыть ни одного имени «поэтического столетия». Громкие и известные имена – всегда на слуху, но бывает, что и они не выдерживают испытания временем. Ведь не секрет, что стоявшие «у руля» поэты прежде всего издавали себя, а для приличия – немного других. И они «пролистали» имя Александра Кочеткова!.. Только в 1966 году появилось в альманахе «День поэзии» самое распространенное его стихотворение «Баллада о прокуренном вагоне»…
С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них – И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь, И каждый раз навек прощайтесь. Когда уходите на миг!
Для нас очень важен сам факт рождения этого стихотворения: он связан с нашей землей.
…Лето 1932 года. Как всегда, эти благословенные месяцы Инна Григорьевна и Александр Сергеевич проводили на Кавказе. Жили в Ставрополе, оттуда вместе с друзьями решили возвращаться в Москву: заканчивался отдых, уже куплены билеты на поезд «Ставрополь – Москва».
Почему Инна Григорьевна упросила мужа задержаться еще на пару дней? На этот вопрос, наверное, не ответила бы и она сама. Но они поменяли билеты… А поезд, ушедший в субботу, потерпел крушение! Тот поезд, в котором без Кочетковых уехали их друзья. Многие из них погибли… «Нас спасла любовь» - напишет потом из Москвы Инна Григорьевна.
Читая каждое стихотворение, я уверен в том, что за любым из них стоит своя история, своя правда, свой повод.
Стихи пишутся тогда, когда сердце стучит в унисон с чувствами, стихи пишутся в ритме сердца… Так написаны все стихи Александра Кочеткова. Он не был членом Союза писателей, не имел чинов и наград, не имел званий. Но он имел главное: был настоящим человеком.
* * * Изнизан гравий лунной белизной, Резной табак струит благие яды. Да будет ночь безжалостна со мной! Да будет ночь! Я не хочу пощады! О, как она трагически светла В час полнолунья, в месяц увяданья! Да будет ночь – священного незнанья Дневных сплетений благости и зла! Подкова счастья О чем, двуликая находка, Ты так блаженно мне поешь, - Как в бубен, радостно и четко Свою вызванивая ложь? Доныне преданный поверью, Внемлю, и ясная дуга Мне вожделенной мнится дверью На юной страсти берега. Но, утомясь дыханьем мирры И счастье обернув в руках, Я вижу легкий очерк лиры В ее изогнутых боках… Не потому ль ты мне и пела О счастье выспреннюю ложь – Так целомудренно и смело, Как ты влюбленным не поешь? * * * О, легкая отрада Полузакрытых вежд! Не надо мне, не надо Ни счастья, ни надежд. Повержены кумиры, Порфиры пали с плеч. Не надо гневной лиры, - Пусть кроткой будет речь! Пред смертью неизбежной, Пред жизнью роковой Клянусь: твой слух мятежный Не оскорблю мольбой! Блаженно предан чуду Явленья твоего, Клянусь: вовек пребуду Смиренный страж его! Ни жалости, ни гнева, Ни смеха не страшусь. У ног твоих, о, Дева, Пребуду век. Клянусь! Не надо мне, не надо Ни шлема, ни щита. О, легкая отрада, О, сладкая тщета! * * * В светлом шлеме и забрале Статный латник на коне… Так вначале. Так вначале Про мечту мечталось мне. Воздух пьян, лазурь бездонна, Взоры – пламень, сердце – вздох. Вот старинная Мадонна На распутье трех дорог… Так ее одежды белы, Так хрупка ее рука! Брови тонки – будто стрелы Запредельного стрелка. Голубые вспыхнут светы – И взлетит, звеня, стрела. Все заветы, все обеты Разрешит ночная мгла. Белый щит луна подымет Против копий черных хвой. Кто повязку с сердца снимет, Тихо звякнув тетивой? И прозревшее заплачет И споет немудрый стих. Что он значит?.. Что он значит?.. Щит и меч – у ног твоих. * * * Шутил вчера, шучу сегодня, Горел века – и вновь горю! И вновь о тайнах преисподней В прозрачных ямбах говорю. И к вам, друзья, иду охотно, Мне люб спокойный ваш уют, Когда за чаем беззаботно Часы короткие текут. В тот вечер будет очень мило, Меня попросят почитать… И вдруг с души – «нездешней силой» Сорвет «заклятия печать»! И рьяным скептикам всех толков, Давая пищу для острот, На сотню жалящих осколков Мой стих, как бомбу, разорвет!..